Это по мне! Пустился я прыгать через две ступеньки. Трезвонил сколько вздумается. Даже свою квартиру не забыл проверить.
— Дядя Яфай, все звонки в исправности!
— Ишь как быстро! — удивляется он. — А я, пока ты проверял звонки, занялся нашим парком. Двух скамеек не довезли, разбойники. Недосмотрел. На завод, стало быть, надо съездить. Сколько сейчас времени?.. Куда ты опять побежал? На этот раз часы при мне… Так, семь с четвертью. Придётся мне на часок отлучиться. Оставляю тебя заместителем.
— Согласен, — отвечаю я ему. — Только я не знаю, чем заняться.
— Новосёлов встречай, непоседа.
— А как их встречать, дядя Яфай?
— Наш дом — не вокзал, — говорит он и опять начинает чесать бороду. — Люди не на один день — на всю жизнь переезжают. Стало быть, должны запомнить новоселье. Выходит, необходимо встретить людей добрым словом. Понял?
— Понял, дядя Яфай.
Только когда он уехал, я пожалел, что не расспросил его, как это добрым словом встречать.
Однако горевать я не привык. Надо что-то сообразить: с минуты на минуту должны приехать новые соседи. Что ж, доброе слово так доброе слово!
К счастью, вспоминаю опять-таки инженера, который выстроил наш дом. Он в тот день говорил членам комиссии:
«Товарищи, это не так-то легко — дом строить. Во всяком случае, труднее, чем готовый дом принимать».
Вскинув подбородок, выпятив живот и запрятав руки в карманы, начинаю вспоминать всё, что сказал главный инженер. Пожалуй, его речь как раз сойдёт за доброе слово.
«Лет двадцать назад на этом месте стояли небольшие магазины и одноэтажные домики, — говорил он. — Потом их разобрали и решили построить большое здание.
Когда выкопали глубокий котлован, то со всех сторон забила вода. Подпочвенная вода не давала возможности вести строительство…»
Мне стоит только начать. Продолжаю речь, хотя совсем позабыл, о чём говорил тогда главный инженер.
— Котлован забросили на несколько лет, — рассказываю уже от себя. — Потом нашёлся строитель, который не испугался подпочвенной воды. «Бетон закроет доступ воде», — сказал он. Но ему не удалось построить красивое здание. Началась война, и он погиб на фронте…
О чём бы ещё сказать? Я пригладил волосы… А, вспомнил-таки!
— Наш четырёхэтажный дом с восемью балконами достроили уже после войны. Его строил завод, где делают телефонные аппараты…
Но договорить мне всё-таки не удаётся.
— Что ты там затеял? — доносится мамин голос. — Пошёл бы лучше домой, на плиту чайник поставил. Что-то наши жильцы не торопятся на новую квартиру.
— Мама, разве не видишь — мне не до чаю, — отвечаю я ей. — Я по поручению дяди Яфая доброе слово произношу… Его строил… Вот видишь, мама, ты мне помешала…
И как раз в эту минуту во двор въехала грузовая машина с зубром на радиаторе. Так началось новоселье.
Я не знаю, как знакомились вы между собой. А у нас это произошло странно, об этом я тоже хочу рассказать.
На первой машине-четырёхтонке приехал старый и худой дедушка в широкополой шляпе и в очках. За ним из кабины выпрыгнула девочка, ростом этак с меня. Она сделала вид, что не заметила меня, отвернулась и стала поправлять широкий зелёный бант на голове. Потом как ни в чём не бывало принялась прыгать на одной ноге.
Ну и пусть, думаю, прыгает. Что с девчонки возьмёшь!
Пока старик и шофёр перетаскивали комоды и сундуки, она успела посидеть на всех скамейках, только что выкрашенных, заглянуть в большое окно магазина, распахнуть все ворота гаражей. Затем остановилась окало машины, как ей было велено, и давай прыгать через верёвку. Да так ловко!
Тут, к счастью, я вспомнил, что являюсь сыном дворника. Решил подойти к ней и завязать разговор. Может, она стесняется.
— Твой папа профессор? — спросил я для начала.
— Он у меня дедушка и отставной бухгалтер! — поправила она важно.
Дальше я не знал, как продолжать разговор. Чего-нибудь не так скажешь — засмеётся. Известное дело — девчонка! Может, думаю, ей надо сказать доброе слово? Только я собрался заговорить снова, как к нам отставной бухгалтер подошёл.
— Всё прыгаешь? — спросил он с усмешкой. — Еще не проголодалась?
— Прыгаем, дедуся, — ответила она, перебрасывая верёвку из одной руки в другую.
