Собственно говоря, на это же рассчитывала и Саша. Но если Мила делала ставку на себя, рассматривая окружающих как расходный материал, то Александра – на Нинон и ее уникальные способности. Мысли о том, что человек – все-таки сам кузнец своего счастья, у Саши, как ни странно, даже не возникало. Вот и сейчас она шла по темному коридору в предвкушении встречи с той, что выведет ее к свету как в прямом, так и в переносном смысле.
Предстала светоносная перед Александрой в довольно экстравагантном образе – в черной маске для сна, скрывавшей ровно половину лица. Видеть это на глазах у хозяйки дома, в котором генеральная уборка проводилась не чаще одного раза в три года, было странно, настолько оно не вязалось с общим укладом жизни Нины Андреевны и ее домочадцев. Согласно заведенному ими порядку, гладить белье считалось нецелесообразным, ибо все равно помнется. Одежду – тем более: надень влажноватую да иди, ляжет как нужно. Пыль протирать – себе дороже. Шерсть собачью с пола собрать – глупость несусветная, все равно нападает. Посему, если в чем и нужно соблюдать чистоту, так это в местах общего пользования – туалет, ванна, кухня. Вот уж где Нинон хлорки не жалела и лила ее так много, что запах стоял на весь дом, напоминая пациентам: их доктор с гигиеной на «ты»!
– Что, Саша, молчишь? – трагически проскрипела Нина Андреевна, не очень-то довольная затянувшейся паузой. Видимо, в глубине души Всемогущая рассчитывала на продолжительные аплодисменты.
– Я даже не знаю, что сказать, – стушевалась Александра. Она действительно не знала, что принято говорить в таких случаях – выражать соболезнования или интересоваться, что произошло. Немного подумав, Саша выбрала второе.
– Ничего не произошло, – заверила ее Нинон. – Так… издержки профессии.
Дальше, наверное, следовало уточнить, какие именно, но Александра снова не сообразила. Тогда Нина Андреевна показала рукой на место рядом с собой и, пока Саша шла к ней, с опаской поглядывая на устроившегося возле ног хозяйки Блэка, с горечью произнесла:
– Предупреждали меня – не вмешивайся. Видишь, на смерть сделано, – отступи. А я не смогла. Пожалела… – Нинон многозначительно поджала губы, немного помолчала, а потом добавила, внятно выговаривая каждое слово: – Тебя, Саша, пожалела. Смотрела на тебя, а у самой перед глазами – могила разрытая, и ты в ней. Ровно наполовину. Вытащила я тебя, Саша, а могла ведь просто глаза отвести – пей ромашку, авось поможет. И ведь говорил мне этот черт хромой («Это она о Васе», – догадалась Александра): «Не влезай, Нина. Не по зубам тебе эта нечисть! Не справишься». А я влезла. Спасибо, жива осталась… – Нина Андреевна стянула маску и бесстрашно посмотрела в округлившиеся от ужаса Сашины глаза. – Ничего… Заживет. – Она явно осталась довольна произведенным впечатлением: – Зато ты у меня как новенькая!
Смотреть на улыбавшуюся Нинон было жутковато: глаз не видно, угадывавшийся под сильнейшим отеком нос уехал куда-то в сторону, отчего и так не блещущее излишней красотой лицо стало просто зловещим.
– Страшно? – Нина Андреевна осторожно коснулась лица и поморщилась: – Не вини себя, Саша, ты ни в чем не виновата. Я знала, на что шла. И потом, знаешь, где ты у меня? – Голос Нинон дрогнул, она приложила руку к груди: – Вот здесь. В сердце. Своей ты стала…
– Спасибо вам, Нина Андреевна, – растерявшись, еле выговорила Александра, пытаясь унять странную внутреннюю дрожь.
– Не благодари, это мой выбор. – Целительница скромно потупилась. – И помни: все деньги, что я у тебя взяла, отработаю. До копеечки…
Услышав это пошловатое «до копеечки», Саша почувствовала, как ее обдало странным жаром, а потом не менее странно екнуло сердце. «На что она напрашивается? – вдруг озадачилась Александра, и трясти сразу перестало. – На комплименты или… На что?»
– Вы ничего мне не должны, Нина Андреевна. – Саша произнесла правильные слова: – Спасибо вам большое. Выздоравливайте!
Нинон громко вздохнула.
– Не уходи, – вяло попыталась удержать она Александру, на ходу соображая, какую еще пользу можно получить от ее визита, и, не найдя ничего лучшего, попросила купить себе пива: – Во рту пересохло, – пожаловалась Нина Андреевна и повеселела: день и правда складывался удачно.
