Лиана честно пыталась справиться с мучительной зависимостью от присутствия целительницы, но результаты были неутешительными: ее так и бросало из крайности в крайность – то она была бесшабашно весела, то уныло задумчива; то тискала детей, то отстранялась от них, скрывшись в своей комнате.
– Я не была такой раньше, – жаловалась Лиана, виня во всех своих неудачах Ануш.
– Возможно, – соглашалась Алла Викторовна, понимая, что причина кроется, разумеется, не в матери Вачика, а в инфантильности и отсутствии интереса к жизни, точнее – в отсутствии дела. Сама она как человек работающий точно знала: профессия – главный помощник в преодолении любых жизненных сложностей. А Лиана никогда не работала и не собиралась, ссылаясь на главное женское предназначение – рожать детей и ждать мужа с работы.
– Неужели тебе не скучно? – не выдержала однажды Алла Викторовна, наивно полагавшая, что если Лиана найдет себе занятие, то процесс выздоровления пойдет гораздо быстрее.
– Нет, – твердо ответила та. – Мне скучать некогда: у меня муж и дети.
– У меня вообще-то тоже, – усмехнулась Реплянко, на секунду почувствовав себя неполноценной из-за того, что дома ей довольно часто становилось скучно, а уборка, готовка, стирка и глажка никогда не приносили ей ни малейшего удовольствия.
«Обязанности не могут быть в радость», – считала Алла и все время старалась переложить их на мужа, а тот, прикрываясь очередным приступом поэтического вдохновения, – на девчонок. А вот Лиане ничего подобного и в голову не приходило, она просто делала что положено и не задавалась глупым вопросом: «А как же личная жизнь?» В отличие от Реплянко, она знала: замуж вышла – личная жизнь закончилась.
– Я бы так не смогла, – отмахнулась Алла Викторовна, даже не догадываясь, какого змея выпустила из бутылки сию секунду.
– Конечно. – В голосе Лианы зазвучали торжествующие ноты. – Для этого же любить надо!
От растерянности Реплянко замолчала, потом медленно выдохнула, словно готовясь к решительным действиям, и спросила спокойно:
– То есть ты хочешь сказать, что я свою семью не люблю?
– Не знаю… Любите, наверное. Просто вы так много времени проводите вне дома, что, мне кажется, у вас там не очень хорошо. Простите, если я ошибаюсь.
«Нет, не ошибаешься», – пронеслось в голове Аллы Викторовны, но она даже вида не подала, что Лиана попала в точку – и в самом деле бывало «нехорошо»: то Андрей запьет, то Маринка очередную протестную кампанию объявит. Да мало ли что бывает… Но разве у той, что стояла сейчас перед ней, в семье все было ладно?
– А знаешь, ты права, – начала Алла Викторовна, и Лиана сразу же насторожилась. – Мне на самом деле надо почаще бывать дома, а то что-то в последнее время я с работы – и сразу к тебе, с работы – к тебе… Своих забросила, приезжаю поздно.
– Но ведь это же не просто так! – Лиана уже пожалела о том, что так некстати открыла рот.
– Ну разве это их успокоит? – нарочито безнадежно произнесла Реплянко и поднялась с дивана. – Пойду…
– Стойте! – Раскаявшаяся пациентка бросилась за ней. – Стойте, а как же я? Вы же со мной не закончили!
– Почему не закончила? Закончила. Я свою работу сделала. Теперь твоя очередь: сама думай, как жить будешь.
– Я не знаю! – Лиана была в панике. – Не знаю! Я вообще об этом не думала. Я больше о них, – она кивнула в сторону детской.
– А надо о себе, – серьезно и строго произнесла Алла Викторовна, направляясь в прихожую.
– Не уходите, Алла Викторовна, – взмолилась Лиана и схватила Реплянко за руки. – Пожалуйста, не бросайте меня. Не оставляйте меня ей! Пожалуйста!
– Да что с тобой? – Алла аккуратно высвободила руки и внимательно всмотрелась в глаза пациентки – в них стоял ужас. – Чего ты боишься?
– Пожалуйста! – Лиана громко всхлипнула. – А если уйдете, то сделайте так, чтобы Ануш больше не приходила.
«Ну уж нет!» – возмутилась про себя Алла Викторовна, прекрасно понимая, о чем просит ее Лиана. С такими просьбами пациенты обращались довольно часто, наивно полагая, что она не просто осведомлена в том, как убрать одного человека с пути другого, но и практикует нечто подобное. Особо настойчивые вообще предлагали двойную цену, и тогда ей приходилось объяснять, что проведение ритуала снятия порчи не имеет ничего общего с движением бумеранга: «Зло – это энергия, и моя задача – встроить эту энергию в общий круговорот». «Это несправедливо! – возмущались некоторые сторонники отмщения. – Зло должно быть наказано!»
