12 ноября 1917 г. состоялись выборы в Учредительное собрание. Они дали большинство голосов эсерам. По последним
подсчетам, произведенным советским историком О.Н.Знаменским, в 68 округах (по четырем округам данные есть лишь частичные) голосовало 44 443 тыс. избирателей, в том числе за большевиков 10649 тыс. или 24%, за эсеров, социал-демократов и депутатов различных национальных партий -- 26 374 тыс. или 59%, за кадетов и партии, стоящие правее кадетов -- 7420 тыс. или 17%.26 Из 703 делегатов, избранных в Собрание, 229 были эсерами, 168 -- большевиками, 39 -- левыми эсерами.27 Таким образом, даже вместе с левыми эсерами, большевики уступали эсерам, хотя и обгоняли кадетов и другие "правые* партии.
Левые эсеры потерпели на выборах полное поражение. Неудивительно поэтому, что им приходилось срочно менять лозунги об отношении к Учредительному собранию. Поддерживать его левые эсеры теперь отказывались. Это ярче всего показал Первый съезд ПЛСР, открывшийся 19 ноября 1917 г. По вопросу об Учредительном собрании на съезде были заслушаны доклады А.М. Устинова и А. трейдера.28 Мнения их в основном совпадали. Шрейдер считал, что власть Учредительного собрания должна быть "всемерно и всецело ограничена реальными конкретными завоеваниями революции", а Устинов -- что Учредительное собрание, стоящее на позиции народных социалистов, "не удовлетворит трудовые массы". Оба были за условную поддержку Собрания "поскольку оно встанет на защиту интересов трудовых классов" и "будет защищать социальные ценности", завоеванные в октябре. Из двадцати человек, выступавших в прениях, лозунг "Вся власть Учредительному собранию" защищал лишь один. Некоторые, впрочем, готовы были предоставить Собранию возможность поработать несколько дней или недель, чтобы можно было посмотреть на результаты его работы.
На бойкот Собрания или уход из него левые эсеры соглашались, но дискредитировать себя насильственным роспуском не хотели. Они предпочитали, чтобы самую грязную работу за них сделали большевики. Впрочем, некоторые делегаты съезда соглашались разогнать Собрание в случае, если Собрание, со своей стороны, начнет разгонять Советы, либо если станет очевидным, что Учредительное собрание не сможет провести
социализацию земли. Прошьян, Трутовский и Кац заняли в отношении Собрания большевистскую позицию уже на левоэсеровском съезде. Прошьян, в частности, сказал: "Если мы верим и видим, что началась социальная революция, то власть должна принадлежать Советам... Конечно, отдать власть Учредительному собранию, сложить свое боевое оружие мы не можем и не должны".29 В целом же Прошьян считал, что "не приходится питать никаких иллюзий относительно того, что Учредительное собрание с полубуржуазным большинством своего состава" не будет относиться "сочувственно к тем целям, во имя которых был совершен октябрьский переворот", и что Собрание "не будет укреплять почву для дальнейшего развития социалистической революции".30
Однако многие из левых эсеров еще колебались. Сомнения овладевали и некоторыми большевиками. И только Ленин, казалось, был уверен в себе. По свидетельству Троцкого, "надо, конечно, разогнать Учредительное собрание, говорил он, -- но вот как насчет левых эсеров?" И Троцкий продолжает:
"Нас, однако, очень утешил старик Натансон. Он зашел к нам "посоветоваться" и с первых же слов сказал:
А ведь придется, пожалуй, разогнать Учредительное
собрание силой.
Браво! -- воскликнул Ленин. -- Что верно, то верно!
А пойдут ли на это ваши?
У нас некоторые колеблются, но я думаю, что в конце
концов согласятся, -- ответил Натансон".31
И Натансон не ошибся. Левые эсеры, переживавшие, по словам Троцкого, "недели своего крайнего радикализма",32 согласились. Они полностью поддержали идею большевистско-левоэсеровского союза. Натансон по этому поводу заявил следующее:
"Почему мы можем быть с большевиками, потому что в основе понимания вступаем ли мы в период социальной революции или должны стоять на точке зрения политической революции, в этом пункте мы сходимся с ними. Вот основа, которой мы можем провести грань между правыми и левыми с.-р."33
