— Тм, н сссднь льц. — Гондольер махнул рукой налево. — Мжт, тд твзть?
— Нет-нет, благодарю вас, в больницу мне пока не надо, — ответил Копаев, довольный тем, что чуть больше узнал о географии данного места — может, еще и пригодится когда… Он поднялся со скамьи, достал из кармана деньги — на этот раз десятку — и подал гондольеру. — Вот, возьмите.
Гондольер посмотрел на деньги, потом посмотрел на Копаева, потом — снова на деньги. Кажется, Копаеву все-таки удалось его удивить. Гондольер вздохнул и покачал головой, но деньги все же взял. Копаев перешел с борта гондолы на шаткий причал морга. Гондольер быстро отчалил, ничего не сказав на прощание и не запев песни.
Копаев постоял на причале, пялясь на входные двери морга. Внутрь идти не хотелось, особенно после расплывчато-зловещих предупреждений Жребина и Пряхина. А ведь там, на крыше крематория, Копаев был полон решимости… Теперь же вся решимость куда-то подевалась, и даже меч в руках не особенно воодушевлял.
Копаев опустил глаза, посмотрел на изумруд в навершии рукояти, подставил камень солнцу — и по глазам ударил ярко-зеленый луч…
Не сомневаясь более, Копаев бесстрашно шагнул вперед, отворил массивную створку входной двери. Для того, чтобы войти внутрь, пришлось довольно высоко поднимать ноги над порогом — похоже, начался отлив. Теперь становилось понятным назначение сложного механизма, состоящего из поржавевших цепей, зубчатых колес и блоков, — он регулировал положение причального плота на поверхности воды.
В вестибюле никого не было; тележки-каталки все так же сиротливо стояли у стены без дела (или без тела?). Дверь из вестибюля в коридор, ведущий к лифту, Копаев открывал с опасливой осторожностью, ткнув в нее кончиком ножен. В коридоре, однако, тоже никого не было.
Хорошо же эти добренькие друзья из крематория нервы мне взвинтили, подумал Копаев, направляясь прямо к лифту. — Я теперь совсем как та пуганая ворона… Тем не менее настороженности своей Копаев решил не ослаблять — осторожность, пусть даже и избыточная, никого еще не убила.
Как Копаев оставил лифт наверху, так он тут и стоял. А может быть, лифт здесь оставил сам Протей, или Копфлос, или как там его еще зовут. Что же, если Протея нет внизу, то и бог с ним, можно будет провести обыск и без санкции прокурора.
Внизу, после субтропической жары на улице, было как в погребе — сумрачно и чересчур прохладно.
Протей был здесь, и не один. Когда Копаев, заложив руки за спину и скрывая от чужих глаз меч, вошел в саму прозекторскую, Протей, стоявший возле скорбного стола спиной ко входу, резко обернулся на звук открывшейся двери. Какую-то долю секунды у него было такое неописуемое выражение лица, что Копаев враз поверил словам Жребина и Пряхина про очень опасное существо. Но, узнав вошедшего, Протей мигом состроил улыбку, чересчур радушную по мнению Копаева, и сказал:
— А, это снова вы, Марк Анатольевич. Вот, познакомьтесь, это Лена. Елена Прекрасная.
Девушку с длинными светлыми волосами, которую Протей назвал Еленой Прекрасной, Копаев, пожалуй, согласился бы назвать красивой, если бы она не выглядела такой уставшей и измученной.
Морг — необычное место для знакомств, но Копфлос-Протей вел себя как радушный хозяин гостеприимного дома.
— Леночка, познакомься с Марком Анатольевичем Копаевым. Он тоже прибыл издалека.
Лена взглянула на Копаева без всякого интереса, мельком, и коротко кивнула, не сказав даже дежурного здрасте или оч-приятно.
— Лена только что вернулась из очень долгого путешествия, — проговорил Протей, как бы извиняясь за недостаток вежливости со стороны своей подопечной. — Она успешно выполнила одновесьма непростое и очень важное поручение…
— Я хочу домой, — произнесла Лена безжизненным голосом.
— Ну разумеется, дорогая моя, ну разумеется, — с противной улыбочкой проговорил Протей.
Кто она ему? Дочь? Любовница? — подумал Копаев, проникаясь все большей неприязнью к прозектору. — Впрочем, это не мое дело. Мое дело — другое…
— И я, — сказал он, — я тоже хочу домой.
— А при чем тут я? — поинтересовался Протей у Копаева.
— Я побывал в крематории, — сообщил Копаев, испытывая на Протее свой пристальный взгляд следователя, — там некие Лаврентий Жребин и Климент Пряхин сказали мне, что где-то здесь находится Лабиринт. Я хочу пройти этот Лабиринт.
