— Тело, может быть, придется везти.
— Какае тело? Чье?
— Одного моего друга, — сухо сказал Воронин.
— Ну, так бы сразу и сказал. — Дементьев посерьезнел. — Дружба — это святое.
Машина стояла прямо напротив входа, мотор урчал на холостых оборотах, и молчаливый шофер Толик сидел за рулем. Воронин сел впереди; Дементьев — сзади. Воронин назвал водителю адрес — Толик кивнул. Поехали.
Дементьев вдруг наклонился вперед, к Воронину, и громко спросил:
— Слыхал, брагинская братва норских крепко прищучила?
— Слыхал, со старательным равнодушием ответил Воронин. Про поединок Конана-Варвара и Конана-Разрушителя ему рассказал Ерофеев, у которого были ученики как среди брагинских, так и среди норских.
— Говорят, будто брагинский бригадир самолично норскому башку развалил, как арбуз, — сообщил Дементьев.
Воронин только пожал плечами и тему не поддержал. Дементьев — неплохой мужик, только намертво укорененный в обыденности. И, к сожалению, он не читал книг.
Опер опять наклонился к уху Воронина и спросил:
— Как думаешь, найдем мы того гада, который Сашку Белова убил?
— Нет, — коротко ответил Воронин.
— Вот и я так думаю, — сказал Дементьев. — А жаль, черт возьми! Я бы лично тому гаду кишки выпустил…
У Воронина было что сказать по этому поводу, но он промолчал.
Милицейский уазик подъехал к дому 63 по улице Володарского. Воронин еще на ходу открыл дверцу и выскочил из машины, едва та остановилась. Дементьев тоже вылез из машины, посмотрел по сторонам и осведомился:
— А твой друг — не тот ли самый парень, которого Копаев недавно на задушевную беседу вызывал?
— Тот самый, — подтвердил Воронин догадку опера.
— Дела-а, — протянул Дементьев. — Так что же, боишься, что твой друг настолько впечатлительный, что руки на себя наложил после одного разговора с Копаевым?
— Что?! — изумился Воронин; подобная мысль даже не приходила ему в голову. — Нет. — Но тут он вспомнил какое у Егора было лицо, когда Ёсицунэ вспарывал себе живот, и он сказал: — Не знаю.
Дементьев посмотрел на него как-то странно, но от замечаний воздержался.
— Сюда, — сказал Воронин, указывая на дверь второго подъезда. — Двадцать вторая квартира, пятый этаж, — и сам пошел первым.
Прежде чем допустить к замку ловкого опера, Воронин позвонил в дверь. Он давил на кнопку звонка, наверное, целую минуту, но никто ему так и не открыл.
— Дай-ка я, — сказал Дементьев. Отодвинув Воронина в сторону, он присел на корточки, и, сощурив левый глаз, заглянул в замочную скважину.
— Хороший замок, — сказал он одобрительно, распрямляясь и засовывая руку в карман. — Простой, как репа, но надежный.
Однако этот надежный замок Дементьев открыл меньше чем за полминуты какой-то металлической загогулиной.
— Делов-то на козью ногу.
Воронин торопливо и нервно повернул дверную ручку и проскользнул в квартиру Егора.
Никого не было в комнате: постель смята и неубрана, на столе — несколько разноформатных чистых листков бумаги, пузырек с черной тушью и тонкое чертежное перо. Никого не было в туалете, в ванной — а Воронин, признаться честно, после высказанного Дементьевым предположения, боялся найти Егора с распоротыми венами, плавающим в остывшей, подкрашенной кровью воде. Никого не было на тесной малогабаритной кухоньке, только старый низкорослый холодильник Смоленск подавал слабые признаки жизни — гудел и трясся, как припадочный. Никого не было во всей квартире: ни хозяина, ни гостя, ни, слава богу, трупов.
Из прихожей донесся непонятный шум, там происходила какая-то возня — кажется кто-то угодил в цепкие лапы опера Дементьева. Воронин поспешил на звуки и увидел щуплого светловолосого парнишку лет двадцати, который слабо, но упрямо трепыхался под тяжелой дланью милиционера. Парнишка был Воронину смутно знаком, капитан видел его однажды вместе с Егором, но имени не помнил, поэтому сказал просто:
— Привет, — и сделал Дементьеву знак, чтобы тот отпустил пацана.
— Ну, привет, — хмуро сказал парнишка, как-то брезгливо дернул левым плечом и отодвинулся подальше от Дементьева.
— Ты к Егору пришел? — спросил Воронин, пристально наблюдая за выражением лица друга Егора Как-там-его-зовут.
