— Правильно, — кивнул Воронин в ответ на предположение Егора. — Как ты угадал?
— Догадался, — уклончиво ответил Егор и обратился к Дворжецкому: — А вы, Всеволод Юрьевич, должно быть, Дворкин?
— Нет, ну каков?! — Дворжецкий в восхищении даже прихлопнул ладонями по рулю. — Остер, остер, ничего не скажешь.
— А Татьяна Георгиевна, она…
— Флора, — быстро ответил Воронин и обернулся назад. — Что еще ты хочешь знать?
— Много чего. Сколько вас таких… игроков?
— Кого ты имеешь в виду? — уточнил Воронин предмет вопроса. — Нас, подданных Янтарного королевства? Или вообще всех тайных меченосцев в городе?
— Оба вопроса, — сказал Егор.
— Ответ на первый вопрос: пятнадцать, — сказал Воронин. Потом, засомневавшись отчего-то, спросил у Дворжецкого: — Или четырнадцать?
— Я уже и сам точно не знаю, — проворчал Дворжецкий. — Да и какая разница: четырнадцать, пятнадцать?
— Ответ на второй вопрос я не знаю, — продолжил Воронин. — Могу сказать лишь, что кроме нашей, в городе существует еще шесть групп. С самураями ты уже познакомился; они читают и почитают Юкио Мисиму, Хагакурэ и Кодзики, занимаются кэн-дзюцу и каратэ. Есть почитатели Томаса Мэлори, Теренса Уайта и Мэри Стюарт — рыцари Круглого Стола во главе с королем Артуром. К ним примыкает один известный экстрасенс, который именует себя Мерлином. Разумеется, есть мушкетеры, поклонники творчества Александра Дюма. Среди накачанных братков — сразу два Конана: Варвар и Разрушитель. Как можно догадаться по взятым ими именам, они — ребята не шибко начитанные, все больше кино да видео предпочитают. Есть еще адепты русского кулачного боя, настоящие патриоты-славянофилы, былинные богатыри. Там и Илья Муромец, и Добрыня Никитич, и Алеша Попович, и даже сам Святогор.
Егор слушал, слушал и наконец не выдержал:
— Бред какой-то. День открытых дверей в психбольнице. Наполеона там, среди вас, нет, а?
— В таком случае ты — тоже псих, Арагорн, — сказал Воронин.
— Я не развлекаюсь с настоящими мечами, — ответил Егор сухо. — И я не нападаю на людей.
— А хотел бы ты иметь настоящий меч? — спросил Дворжецкий, снова глянув на Егора из зеркальца.
— Что, серьезно?
— Абсолютно серьезно.
— Грейсвандир мне дадите?
— Щас, разбежался, — нарочито грубо сказал Воронин. — Грейсвандир — мой. Можешь только потрогать.
— Ну хоть потрогать, — сказал Егор, все еще не веря в серьезность признаний Воронина.
— Там, позади сиденья, в багажнике, — сказал Воронин.
Егор приподнялся, встал на сиденье коленками, потянулся за длинным предметом, обернутым в мягкую серую ткань, достал это, размотал тряпье и увидел — да! — меч в ножнах, щедро инкрустированных серебром.
— Вот это да! — не удержавшись, воскликнул Егор.
Воронин и Дворжецкий обменялись заговорщическими взглядами и хитрыми улыбками, словно говорили друг другу: все, он попался, он теперь наш.
Егор взялся за прохладную шершавую рукоять и вытянул меч из ножен. Клинок блистал серебром, и таинственные руны вились по нему. Меч был заметно тяжелее синаи, но так удобно лежал в руке…
— Здорово! — восхищенно сказал Егор. — Я хочу такой же.
— Этот принадлежит мне, — ревниво сказал Воронин.
— У тебя будет свой меч, — посулил Дворжецкий Егору. — Если ты пройдешь Лабиринт.
Егор не без сожаления расстался с мечом, отдав его Воронину, и когда волшебство ушло от него, в нем опять проснулся скептик.
— Лабиринт? — переспросил Егор. — У вас и Лабиринт есть?
— Мой юный друг, — терпеливо произнес Дворжецкий, вертя руль, — машина ехала уже где-то за городом, оставив позади многоэтажки Северного жилого района, — думал ли ты когда-нибудь о том, почему господин Желязны написал целую эпопею именно о Янтарном королевстве?
— Желязны и кроме хроник Янтарного королевства много чего написал, — заметил Егор.
— Но его Эмбер, согласись, вещь особенная, — сказал Дворжецкий. — Так почему же именно Эмбер, а не что-либо иное?
— Да бог его знает, почему, — пожал плечами Егор. — Ну, придумалось у него так.
— А почему именно так придумалось? Не знаешь? Ex nihilo nihil fit, — сказал Дворжецкий по латыни и сам же перевел: — Из ничего — ничего не получится. Если Желязны написал про Янтарное королевство — столько написал! — значит в этом что-то есть. Скажу больше: в этом много чего есть. Наш друг Воронин это знает и держит в руках явное доказательство.
