Об этом думал и Осборн. Так, солдаты, отдыхая перед сражением, когда не хочется спать, предаются одним и тем же мыслям. Но вслух Чэд сказал другое:
— Вряд ли этим дело закончится. Знаю по военному опыту.
— Я давно хотел спросить. Ты мало о себе рассказывал, но я догадался, что ты, должно быть, служил офицером.
— Я, наверное, был самым плохим лейтенантом в армии Гранта. С самого начала все знали, что войну мы выиграем, но я всегда считал, что не следовало проливать столько крови.
— В конце концов ты выбрался живым и невредимым.
Инстинктивно Осборн потянулся к все еще нывшей левой руке, где пуля повстанцев раздробила кость, и добавил:
— Мне повезло.
— Ты разочаровался в войне?
— Да, и это независимо от моего личного отношения к Гранту.
Тишину пронзил вой животного.
— Койот, — сказал Райлэнд. Он подобрал голыш и задумчиво вертел его в руках. От костра доносились голоса.
Холодало.
— Ты говоришь красиво, — начал Райлэнд, — наверное, закончил колледж?
— Самый дорогой, какой могли оплатить родители, — ответил Осборн. — Потом мне купили патент на офицерский чин, не подумав, подхожу ли я для военной службы. Сначала мне прочили место маклера в конторе отца в Нью-Йорке. На войне я убедился, что людьми, даже лучшими из лучших, движут меркантильные устремления. Война — это тоже бизнес и нажива. Я решил уйти.
— А сейчас ты думаешь вернуться?
Осборн чуть заметно улыбнулся.
— Орегон с каждым днем мне все больше нравится.
Том размахнулся и швырнул камень в воду, в месте падения пошли широкие круги.
— Да, — Том сцепил кисти — я неотесанный парень, почти не учился и умею только писать и немного считать. Но я хорошо знаю Орегон. Если тебе нужна будет помощь, обращайся ко мне, я всегда помогу.
— Спасибо, — поблагодарил Осборн. — Буду иметь в виду.
— Запомни еще, что я тебе говорил о работе в Каньон-Сити. Если надо будет, я замолвлю словечко перед Эмилией Бишоп. На первых порах мы с Колли все тебе объясним, да и платят там неплохо.
— Стоит подумать о твоем предложении.
Осборн чувствовал, что хоть они были совсем разными, их уже связывала дружба. Во время войны в душе Чэда образовалась пустота, которую сейчас хотелось заполнить чем-то добрым и хорошим. Том поднялся.
— Пойду за одеялами. Холодно сидеть на берегу, да и как говорит Джим Кларк, «ночь мимолетна».
Но Райлэнд все не уходил, и Осборн понял, что его что-то беспокоило.
— Вот ты говорил о Паулине… У меня возникают вопросы… Да, я знаю, что вождя убил Паулина. Да, это выродок. Я слышал о столкновениях с регулярными войсками, о том, что уорн-спрингзы захватили его жену и детей и держали в качестве заложников… Но интересно, что он сам думает. Быть может, считает, что сводит счеты со своими обидчиками, с уорн-спингзами, тогда все просто и понятно. Тем более я слышал о снэйках как о добрых соседях, какими они были в прошлом… Но, черт возьми, — воскликнул Том Райлэнд, — я белый человек! Я твердо знаю, чью приму сторону, если случится столкновение с краснокожими!
Том отвернулся и зашагал прочь. Вскоре Осборн встал, вытряхнул пепел из трубки и отправился спать.
Тронулись в путь на заре. Тело вождя было завернуто в одеяло и высоко подвешено на дерево, чтобы к нему не подобрались дикие звери.
Снэйки шли, не скрываясь, естественно, не думая о погоне. Вскоре следы привели преследователей к месту ночной стоянки Паулины. Зола была еще горячей.
Солнце пригревало, но в низинах тянуло холодом. К полудню они добрались до истока Траут Крика, прошли глубоким ущельем и, перейдя вброд бурный поток, очутились в стране снэйков. Опасаясь засады, всадники выбрали путь вдоль скал, к западу от ущелья.
Вернулись разведчики и сообщили, что впереди замечены снэйки. Джим Кларк видел, как индейцы устроили привал, а лошадей расседлали и пустили пастись. Он послал Стемальта и еще двоих снять охрану, если таковая имелась, и погнать лошадей от ущелья к лагерю. Тогда в суматохе подоспеют остальные и перебьют индейцев.
Осборн видел недостатки этого плана, хотел сказать, но передумал. В противном случае они потеряют лошадей, а так им удастся отбить людей, захваченных у уорн-спрингзов и на станции Джима Кларка. Вот почему он промолчал, хотя и заметил пристальный взгляд Тома Райлэнда.
