Но Клод Глистра не испытывал никакой боли. Обычные раздражители его больше не беспокоили. Он заново переживал всю свою жизнь, от первых ощущений в утробе матери до всех последующих дней, ночей и лет, познавая каждую подробность бытия и переосмысливая ее. Все эти события изучались теперь необъятным сверхсознанием, как инспектором, проверяющим качество фруктов, едущих по конвейеру. Как только появлялись какие-нибудь искаженные концепции, недоразумения или ошибки, инспектор протягивал руку и расправлял заблуждения в рациональной перспективе, прочищая и сглаживая сплетения нервных волокон мозга.
Детство пронеслось мимо сверхсознания, за ним — молодость на Земле, практическая подготовка на планетах Ойкумены. Большая Планета выросла за стеклом иллюминатора — корабль снова разбился на Великом Склоне у Джубилита, опять он отправился в безнадежный путь на восток. Он проследил всю пройденную часть этого пути — через Цаломбарскую Чащу, по кочевнической степи, за Эдельвайс через Ауст, от Болотного Города по канатной дороге поперек Гибернийской топи в Кирстендейл, по пустыне до Миртопрестола. Он вырвался в настоящее, как скоростной поезд, выезжающий из темного туннеля. Он снова сознавал происходящее вокруг, но теперь все в его жизни было перестановлено, весь его опыт, все его знания отсортированы и распределены так, чтобы ими можно было мгновенно воспользоваться.
До его ушей донеслись слова верховного надзирателя: «Его ум исполнился всепроницающей ясностью. Теперь поспешите — через несколько минут жизненная сила покинет его, и он умрет».
Клод Глистра открыл глаза. Его тело снова ощущало теплоту и прохладу, по нему пробежали мурашки повышенной чувствительности. Глистра чувствовал себя сильным и ловким, как леопард, готовым использовать любые возможности.
Он посмотрел вокруг, изучая тревожные, напряженные лица сидевших перед ним людей. Все они были жертвами — жертвами искаженных внутренних представлений. Большие глаза Нэнси, бледной, как яичная скорлупа, наполнились слезами. Он видел ее такой, какой она была, и теперь ему были понятны ее побуждения.
«Он выглядит довольно жизнерадостно», — с сомнением произнес Баджарнум.
«Такова обычная реакция, — ответил Меркодион. — Несколько минут оракул ощущает безмятежное благополучие. Затем его воля к жизни ослабевает, и он покидает этот мир. Торопитесь, Чарли Лисиддер, если вы хотите узнать то, что вас интересует».
Баджарнум громко спросил: «Как приобрести оружие в ойкуменическом Бюро контроля вооружений? Кого я должен подкупить?»
Глистра взглянул на Баджарнума, на Меркодиона, на Нэнси. Ситуация внезапно приобрела в его глазах исключительно забавный характер, он с трудом удерживался от смеха.
Баджарнум повторил вопрос, еще настойчивее.
«Попробуй всучить взятку Алану Марклоу», — сказал Глистра таким тоном, словно сообщал драгоценный секрет.
Баджарнум наклонился вперед, не в силах сдержать возбуждение: «Марклоу? Председателю совета директоров?» Порозовевший Чарли Лисиддер откинулся на спинку скамьи, наполовину раздраженный, наполовину обнадеженный: «Значит, Марклоу можно купить. Ха! Лицемерный сукин сын!»
«В той же мере, в какой и любого другого директора Бюро, — пояснил Глистра. — Таково рациональное обоснование моей рекомендации: если ты намерен подкупить кого-нибудь, лучше всего начать с того, кто имеет наибольшее влияние».
Баджарнум неподвижно уставился на Глистру. Верховный надзиратель прищурился и резко выпрямился на скамье.
Глистра продолжал: «Насколько я понимаю, оружие тебе требуется для того, чтобы расширить пределы империи, не так ли?»
«По существу», — осторожно признал Баджарнум.
«А зачем тебе дополнительные территории? Какими соображениями ты руководствуешься?»
Меркодион поднял голову и приготовился было отдать приказ, но передумал и плотно сжал побледневшие губы.
Баджарнум поразмышлял: «Я хотел бы еще больше прославиться, сделать Гросгарт столицей мира, наказать врагов».
«Смехотворные и тщетные потуги».
Лисиддер был озадачен. Повернувшись к Меркодиону, он спросил: «Это обычное явление?»
«Ни в коем случае!» — отрезал храмовый надзиратель. Он больше не мог сдерживать ярость и вскочил, нахмурив пушистые черные брови: «Отвечай на вопросы прямо! Какой из тебя оракул, если ты уклоняешься, споришь и самоутверждаешься — наркотик мудрости должен был полностью лишить тебя самолюбия! Повелеваю тебе подчиниться воле вопрошающего — ибо тебе осталось жить не больше двух минут, а Баджарнум желает узнать о многом».
