Нас разместили в разных палатах. Оказывается, многие пассажиры получили серьезные порезы при падении в обморок.
— Оборотни вообще обнаглели, — доверительно сказала медсестра, на всякий случай отпаивая меня корвалолом.
— Что вы имеете в виду? — не понял я.
— Ну как что? — удивилась она. — Вчера к нам поступила одна дамочка. Представляешь, к ней в машину сел оборотень и попросил подвезти его до леса. Вот цирк! Да ты, наверное, и сам все знаешь. Про нее ведь писали в газетах. И тебя я тоже узнала, видела по телевизору интервью. Парень, как же тебя так угораздило два раза повстречаться с оборотнем и оба раза остаться целым и невредимым, а? Фантастика какая-то…
Я не верил своим ушам и боялся спугнуть удачу. Проигнорировав вторую часть речи медсестры, осведомился:
— То есть вы хотите сказать, что в этой же больнице лежит и Сухова?
— Ну да, а что тут необычного? — пожала плечами медработница.
— Да нет, все в порядке…
«Мне явно везет», — подумал я. Ехал к Суховой в больницу и, надо сказать, приехал туда, куда планировал, правда, немного не таким образом, как хотел. В моих планах не было новой встречи с оборотнем. Выходит, теория про бомбу и воронку не верна? Во всяком случае, сегодня она с треском потерпела крах.
Через некоторое время, после того как пассажиры автобуса улеглись по больничным койкам, для меня началось повторение сегодняшнего утра — журналисты с блокнотами и диктофонами, камеры и переживающая за меня мама. Хорошо, что теперь внимание журналистов не было сосредоточено исключительно на мне, а делилось на всех пассажиров, ехавших в злополучном автобусе.
— Говорила же я тебе, говорила! — со слезами в глазах произнесла мама, крепко обнимая меня. И безнадежно махнула рукой: — Эх, ты только себя слушаешь… Больше я тебя никуда не отпущу! Просто привяжу к себе!
— А мне казалось, что два раза оборотень на человека не нападает…
— Выходит, нападает. Теперь ты сам в этом убедился.
До утра меня продержали в больнице, а потом сказали, что я могу проходить амбулаторное лечение, то есть находиться дома. В принципе особое лечение мне и не требовалось — физически-то я не пострадал. И психически вроде бы тоже.
…Мама ушла на работу, наказав мне не выходить из квартиры даже за хлебом, но я, конечно же, ее ослушался — отправился по своим делам. То есть снова поехал в ту самую клинику, из которой меня совсем недавно выписали. На сей раз оборотень не крушил автобус, в котором я ехал, и путь до больницы обошелся без происшествий. Подумав, я зашел на рынок около больницы и купил там фруктов.
Врачи, встречавшиеся мне, пока я шел к палате Аллы Суховой, останавливали меня и спрашивали, зачем я вернулся обратно в больницу. Я то отвечал, что забыл в палате часы и приехал забрать их, то придумывал другие истории. Кажется, одну нелепей другой.
Алла Сухова лежала в одноместной палате, в которой совсем недавно сделали хороший ремонт. Она встретила меня сначала настороженно, а когда я рассказал ей о цели своего визита, мол, кто, как не вы, меня поймете, она улыбнулась и пригласила меня сесть.
Алла оказалась довольно молодой особой. Я бы дал ей лет двадцать, не больше. Невысокого роста, с длинными светлыми волосами, карими глазами и скромной улыбкой.
Она вскипятила воду в электрическом чайнике, заварила чаю и достала печенье.
— Тебе сколько лет? — спросила Алла.
— Уже пятнадцать, — ответил я. — День рождения недавно был…
— Значит, мы с тобой примерно одного возраста. Мне семнадцать. Вообще-то я учусь в художественном училище, а в ночном клубе подрабатываю. М-да… Не знаю, смогу ли снова по ночам ездить… Придется, наверное, другую работу искать или сменами меняться… Ну, да ладно. Так что там у тебя случилось?
