Вот уже несколько дней я чувствовал, что Леонс хочет мне что-то сказать, он посматривал на меня исподтишка, задумчиво курил, но, видимо, колебался и всякий раз, как мы встречались взглядом, откидывал голову и небрежно выпускал струю дыма. Но все же наконец решился.
— Ну что, старичок, как она, жизнь? — начал он.
— Все путем.
Он смотрел не на меня, а на сигарету, которую перекатывал между пальцами.
— Освоил тачку?
— Йеп.
Леонс поднял на меня глаза, еще немного помолчал и вдруг, отбросив окурок, выпалил:
— Пошли-ка, я тебя кое с кем познакомлю.
Мы сели в машину, причем вести Леонс взялся сам. Крутил баранку и тихо насвистывал.
— Куда это мы едем? — спросил я.
— Не важно… вот уже приехали.
Он остановил машину перед входом в бар, но, прежде чем выйти, повернулся ко мне и сказал:
— Я тебя не заставляю. Решай как хочешь. Дело добровольное. Откажешься — я подыщу кого-нибудь другого, охотников хоть отбавляй. Мы с тобой друзья, друзьями и останемся, даже если ты скажешь нет. Ничего не изменится.
И повторил вполголоса:
— Ничего не изменится, ясно?
Я выслушал молча. Мы вошли в бар и подошли к столику, за которым сидел какой-то человек с газетой в руках. У него было доброе круглое лицо, густые усы щеткой, чем-то он напомнил мне давно забытого месье Жана-Мариуса. На секунду у меня сжалось сердце… Что-то с ним сталось?..
— Месье Мамиль, это мой друг Лаки, я вам о нем говорил, — сказал Леонс.
Человек за столом вскинул брови и посмотрел на меня своими добрыми карими глазами:
— Ну-ну, здравствуйте, молодой человек. Выпьете рюмочку? Официант, два чинзано, а для меня бутылочку «Виши».
Он сложил и сунул в карман газету. Казалось, его что-то смущает.
— Совсем еще малец, — сказал он Леонсу. — Водить-то хоть умеет?
— Иначе зачем бы я его привел? — ответил Леонс. — Учиться, что ли?
— Ну ладно, ладно. В конце концов, это только подтверждает мою теорию. Все шатается и разваливается, не за что ухватиться. Нынче каждый сам за себя. Со дня на день все полетит в тартарары, так что стесняться нечего.
Месье Мамиль уперся обеими руками в толстые ляжки, наклонился ко мне и сказал:
— У меня есть свое дело… ну, совсем небольшое. Очень скромное. Я только начал. Я сам и двое работников. Всего-то маленькая автомастерская в пригороде. Пока все в новинку — еще два месяца назад я торговал овощами. Короче, вы добываете машины и пригоняете в мастерскую. А я плачу за каждую двадцать процентов рыночной цены сразу по доставке. Риска практически никакого.
Он отхлебнул «Виши» и продолжал рассудительным тоном:
— Вокруг такой бардак и неразбериха, что иногда я не уверен, заметил ли человек, что у него угнали машину. Вот увидите, никто ничего не заметит. Где уж там замечать, когда все рушится! Страна погибает, а вы хотите, чтобы люди заботились о своих машинах? Цеплялись за соломинку, когда им на голову сыплются кирпичи? Во всяком случае, таково мое мнение. Люди не такие корыстные, как принято считать. Они думают не только о себе. Уж можете поверить! Я вообще верю в людей — это мой принцип. Так что вы скажете?
Он пристально и честно смотрел мне в глаза, и я уже не понимал, что от меня требуется: верить людям или угонять машины. Когда мы вышли, я сказал Леонсу:
— Нас поймают, старик. Сам знаешь, рано или поздно все кончается этим.
Леонс пожал плечами, сплюнул.
— Ну и что?
А правда, ну и что, подумал я и тоже сплюнул.
— Да и в жизни все не так, как в кино, — сказал Леонс. — Вон Чокнутого Пьеро[12] разве поймали? А в кино его уже давно бы посадили на электрический стул. В кино всегда под конец попадаются. Это нарочно, чтобы страху нагнать. Во всем должна быть мораль. Американцы, они такие.
Минуту мы шагали молча. Я шел, низко нахлобучив шляпу, подметая асфальт расклешенными штанинами, тупо жевал сигарету и старался заглушить скребущую сердце тревогу, отогнать неотступный вопрос: почему? Почему все вот так? Почему умер отец? Старался не погружаться в переживания, оставаться на поверхности, на уровне слов, жестов, привычек. Леонс прав. Я и сам читал в каком-то киношном журнале: в конце фильма гангстера всегда ловят только потому, что этого требует мораль. Все знают, что на самом деле все не так. Запросто можно и уцелеть.
