– Думаю, да… многое в княжестве изменилось за последние лета и многим родам эти изменения не по душе, отдельно противиться законам и выступать против Хранителей и княжеского войска, конечно, никто не будет, но тут дело другое… думается мне, что за наследником много родов пойдет…
– Да, и если Талес пообещает родам вернуть то, что было отобрано по надуманным обвинениям… ведь многие рода потеряли свои земли, – вставил Туск.
– Ты прав, Туск, – в этом случае да, пойдут за Талесом.
– Тихо! Слышите? – перестав стругать ножом какую-то ветку, сказал Даук и прислушался.
– Кто-то по дороге идет, – сказал Варас.
– Ага, и не только идет… еще и едет, – ответил Туск.
– Будьте здесь, мы посмотрим, – сказал Варас и махнул мне рукой.
Тихо пробравшись за кустами к дороге, мы залегли. Несколько фургонов, порядка двадцати всадников и около полста пеших воинов двигались по дороге.
– Наемники… от Желтого озера, – прошептал Варас.
– С чего ты взял?
– Видишь, у некоторых длинные и широкие наконечники на копьях? В тех землях это основное оружие, в княжестве такого нет.
– А что они тут делают?
– Не знаю, Никитин, не знаю… может, какой из родов призвал их себе на помощь. Сотня… сотня наемников уж точно не купцу обоз охранять нанялись… нехорошо это.
Наемники остановились у развилки, постояли некоторое время, а потом всадники и фургоны свернули и, проехав мост через протоку, отправились на юг, из фургонов скинули несколько тюков, десяток пеших наемников их подобрали и начали ставить лагерь у моста, остальные пешие пошли дальше, на север.
– И как это понимать? – спросил я Вараса.
– Не знаю…
– Что они делают? Не пойму…
– Лодки, вон каркас вяжут… потом смоленой кожей затянут и готово. Протоками дальше пойдут.
– И часто такое большое количество наемников из тех земель приходят?
– Бывало, но хорошего ничего не было из-за этого.
– Стемнеет, будем «языка» брать…
– Чего?
– Выкрадем одного, говорю, допросим.
– Ага, дело говоришь… Ладно, иди, поешь, потом пришлешь Туск а, меня сменит и пусть наблюдает.
– Хорошо, – ответил я, осторожно отползая.
– Что там? – спросил Туск, когда я вернулся к нашей стоянке.
– Сотня наемников… от Желтого озера. На развилке разделились, всадники и фургоны на юг, около десятка встали лагерем у моста, а остальные пешим строем пошли дальше. Это же твои земляки, Туск… как думаешь, зачем они тут?
– Я знавал только одного человека на берегах Желтого озера, который может объединить так много наемников… Это плохой человек, очень плохой… Ходили слухи, что он на службе у Хранителей, для всяких темных дел, о которые сами Хранители не хотят марать руки.
– Понятно… ужин готов?
– Да.
– Тогда давай ешь и пробирайся кустами к Варасу, сменишь его.
По небу ветер гнал облака, немного, но каждое облако большое и плотное, способное на некоторое время полностью скрыть за собой Большую Луну. Варас опустошил миску с похлебкой и, поставив ее на землю, спросил:
– Ну что, готов?
– Да.
– Идем.
Мы прокрались к нашей лежке и подползли к Туску.
– Ну что, они там?
– Поужинали, собрали и спихнули в протоку две лодки… Пьют вино, разговаривают.
– Понятно, лук наготове держи, но стреляй только когда свистну.
– Угу, – кивнул Туск.
– Пошли, поближе подберемся, – дернул я за рукав Вараса.
Свалив в кучу баулы, наемники сидели у костра, пили и разговаривали, половина уже похрапывала тут же, у костра, завалившись на коврики, сотканные из веревки. Мы подползли со стороны кучи с баулами, нас не видно, но и нам ничего не видно, зато слышно, во всяком случае мне.
– …надо на каменок напасть… людей много, еще отряд Бааза придет, две сотни! Это сила! А с многодворцев много не возьмем, если только баб помоложе набрать да с собой увезти.
– Надоел ты уже, вот что скажут делать-то и будешь делать, сказали – протоку перегородить и грабить, значит перегородить и грабить… баб ему помоложе, тебя наши-то бабы за мужика не считают…
– Ты дождешься, Вулс, я тебя на судный бой вызову!
– Да мне проще придавить тебя прямо сейчас, чем людей беспокоить этим судным боем твоим.
– Успокойтесь оба, дайте поспать! Не то я вас обоих сейчас в протоке утоплю, – раздался сиплый голос, – и в костер уже не бросайте хворост, пусть прогорает. Завтра с рассветом по протоке полдня грести, а они не угомонятся никак.
