– А нам с тобой это чем грозит? Ну уйдем туда, где нет войны.
– Не уйдем, ополчение собирается…
– Великий князь Трехречья и господин Старший Хранитель благословляют светом Большой Луны всех оружных и ратному делу обученных, вольных и свободных, наемных и в отдыхе на ополчение во славу земли нашей и предков наших… – донеслось с улицы.
– Ополчение?
– Угу, – кивнул Тарин, – город на осадном положении теперь, не выпустят никого.
– И какие у нас варианты?
– Всего три… первый, это попытаться уйти из города, но не выйдем, теперь патрули и ворота закрыты. Второй, это никуда не вступать и сидеть тут, пока не закончится война… а она может долго идти. Третий это вступить в ополчение, повоевать на княжеских харчах, да награда каждый месяц деньгами, а то бывает и землями.
– И что делаем?
– Для начала поедим да купим кое-каких запасов, а то ведь как в ополчение запишут, все, считай нормальной еды не будет… одна и та же грубая похлебка на вяленом мясе.
– Пойдем тогда.
Плотно позавтракав, мы рассчитались за комнату, уложили и закрепили потяжелевшее снаряжение, затем отправились за стены в старое городище. Праздность и довольные выражения лиц как-то исчезли у горожан. Нам навстречу прошел патруль, его старший кивком поздоровался с Тарином, вероятно знакомые.
– Как давно была последняя война? – спросил я на ходу. Шли мы медленно по широкой улице, ведущей к воротам старого городища, словно наслаждаясь последними минутами гражданской жизни.
– С кем, с икербами или родовые раздоры?
– С икербами.
– Я тогда при службе еще был… давно в общем. Меж родами частенько бывают склоки, но чтобы отменить обет верности княжеству… это очень редко, и после этого обычно весь род изводят, а земли меж другими делят, ну или княжеству отходят, оставляя простых людей в многодворцах под княжеской защитой.
– А какой смысл тогда?
– Честь рода, Никитин, вот такой смысл.
В воротах стояло около десятка человек стражи. Нас пропустили, просто проводив взглядом. Старое городище особо архитектурой не потрясало, наоборот, было понятно, что высшее общество, проживающее тут, приложило руки к модернизации старых каменных зданий, построенных не один век назад. Вторые и третьи этажи были надстроены на старой каменной кладке первых этажей. На первых этажах некоторых зданий были «элитные магазины», то есть лавки, в которых продавалось все очень высокого качества и за большие деньги. Был даже свой рынок, перед ним большая площадь, а за площадью было здание Собрания Хранителей, больше похожее на мини-замок, со стенами и башенками.
– А что это там? – кивнул я на собравшийся и гомонящий народ на площади перед каким-то помостом.
– Наверное приговор выносят осужденным судом хранителей, а потом казнят, – Тарин, покривившись, сплюнул на дорогу, уложенную булыжником, – вот ведь… городище на осадном положении, война… а им лишь бы головы рубить.
Наша дорога проходила как раз мимо площади, я видел, как на эшафот вывели четырех человек с завязанными руками и мешками на головах. Одного из них вывели вперед, сняли мешок с головы, поставили на колени и уложили головой на плаху. Какой-то парень в дорогих синих одеждах и черной кожаной тунике начал громко зачитывать приговор, было слышно, но не все фразы:
– …за разбой на северных дорогах… Такас, сын винодела Гара … вынес приговор… …ить голову.
Хрясь! – и плач опустил топор… толпа одобрительно загудела.
Следующего осужденного вывели вперед, но к плахе не подвели…
– …за укрывательство лазутчика… и нанесение увечий судейской страже… кузнец Варас…
У меня перехватило дух и аж качнуло…
– Стой, Тарин…
– Что?
– Это же Варас…
– У которого ты жил, когда попал сюда?
– Да…
– Думаешь, из-за тебя его…
– Уверен!
Быстрым шагом я пошел к толпе, сердце готово было выпрыгнуть из груди, меня потряхивал какой-то нервный озноб…
– …вынес приговор – пожизненная каторга на угольных копях, земли и имущество его рода переходят в управление княжества, с изгнанием всех родственников с земель.
Не снимая мешок с головы, стража увела Вараса за ворота дома Собрания Хранителей.
– Ну пока его смерти на тебе нет, хвала богам, – тихо сказал подошедший Тарин.
