Дорога предполагалась на трое суток, вернувшись на постоялый двор, Тарин заплатил на кухне за то, что Кина соберет нам в дорогу еды. Вот и торба пригодилась, я туда сложил свою половину «сухпая» и поленку, наполненную свежей дождевой водой. С купцом договорились встретиться у ворот городских стен, он в городе чем-то загружался. Мы встали под арку ворот, где собирались подождать купца, Тарин спросил на это разрешения у одного из четырех стражников, ну и получил его, быстро найдя с ним общий язык на «ветеранской теме». Спустя почти час ожидания, причем дождь утихать не собирался, мы наконец дождались, залезли в один из трех фургонов под накидки и, сняв уже сильно потяжелевшие плащи, развесили их внутри фургона на жерди каркаса. Груз был чем-то мягким и застеленным грубой толстой тканью, поэтому можно сказать, что мы еще с комфортом расположились. Меч мне определенно мешал, или я еще не привык к его ношению, снял перевязь и закрепил ее рядом с плащом на жерди.
– Ножны тебе надо за спину… некоторые наемные варяги носят свои длинные мечи за спиной, – сказал Тарин, развалившись и наблюдая мою суету.
– Да уж, надо бы.
– По дороге пара мест заболоченных будет, я тебе покажу, что подойдет для ножен – столетний черный камыш. Куст крепкий, хоть и пустые ветки внутри, в твоем новом луке, кстати, есть часть из него… А сделать просто – над огнем стебель подержишь да сдавишь немного, потом вон маслом лампадным помажешь снаружи, на огне опять просушишь да лентой кожи обмотаешь. Крепкие будут ножны и легкие.
– Да, хорошо бы.
– Эй, подорожник, – сказал Тарин, укладываясь поудобнее головой на свой баул и закрыв глаза, – буди, если что.
– Хорошо, наемник, – хриплым голосом ответил извозчик.
Я тоже решил последовать примеру Тарина и завалился спать… ну а что, дорога предстоит дальняя, дождь и сырость вокруг, фырканье лошадей, монотонный скрип колес и чавканье грязи под ними и копытами лошадей, погода и обстановка, скажем так, располагает.
Трехречье, берег Чистого озера Дом кузнеца. Севон
Бир истошно лаял у калитки, встав передними лапами на жердь забора и внимательно наблюдая за незнакомцем, привязывающим лодку у мостков.
– Что там, Бир? – спросил Варас, стоя в дверях с большим масляным фонарем и вглядываясь в сумерки. – Дарина, возьми лук, встань у окна, я пойду, проверю.
– Хорошо, батюшка, – ответила она, достала лук из колчана, висевшего на стене, и пару стрел, после чего встала у окна, наблюдая за калиткой.
Варас указал жестом Биру успокоиться, тот, мотнув пару раз хвостом, сел рядом.
– Приветствую тебя, кузнец Варас, – сказал незнакомец, подойдя к калитке и продемонстрировав круглую серебряную бляху, – я Севон.
– Что делает младший хранитель в наших крайних местах в такое время, да еще один?
– Забота о спокойствии княжества, кузнец Варас… Да и после дождя я уже не поднимусь вверх по протоке, хочу просить приюта до завтрашнего дня, да и поговорить мне надо с вами.
– Что ж, проходи, – открыл калитку Варас, – но спать на полу будешь.
– Это пустяки… не в лодке же под открытым небом.
Варас кивнул и приглашающим жестом указал гостю на дом…
* * *
Дождь уже закончился, и наш караван остановился в редкой рощице на ужин, пока еще совсем не сгустились сумерки. Всего в обозе вместе со мной и Тарином было семь человек, три подорожника, купец с мальчишкой-помощником, ну и мы вдвоем. Купца, полного мужика лет шестидесяти, звали Саврин, и он оказался весьма добродушным и веселым стариканом. Подорожники втроем хотели было уединиться и ужинать всухомятку, но Саврин громогласно объявил, что всех приглашает к костру и что он собирается варить похлебку на свежих копчениях. К слову, костер разожгли быстро, полив кучку хвороста маслом из лампадки, но все равно дрова были сырые после дождя и дымили. Пока Саврин с помощником кашеварили, я под чутким руководством Тарина принялся изготавливать себе ножны… Тарин проснулся раньше меня перед остановкой, решил не будить и, спрыгнув с фургона, сам срубил несколько веток столетнего черного камыша разного диаметра. Очень похожее на бамбук растение, только без явно выраженных колен и темно-серого, почти черного цвета, внутри действительно ветка была полой, только некая паутинообразная субстанция свисала на стенках изнутри.
