– Монету серебром.
Я извлек из кармашка на поясе монету и вложил в протянутую им руку.
– Охотник, не хочешь сыграть с нами? – спросил один из парней, отвлекшись на меня.
– Нет, я не играть пришел.
Вся компания повернулась, посмотрела на меня пару секунд и снова занялась игрой, только одна девица встала и, покачивая бедрами, направилась ко мне, подметая пол длинной юбкой.
– Охотник, может, со мной поиграешь? – она склонилась над столом, демонстрируя декольте.
– Уйди, – прошипел я на нее.
– Ладно, ладно… пойду, – изобразив обиду, отправилась она восвояси, по пути задержавшись у стола одинокого мужика.
Дверь открылась, и в корчму вошли хозяин постоялого двора с покачивающимся мужичком, одолеваемым похмельем. Увидев меня, хозяин усадил водницу рядом на лавку.
– Тебе, что ли, надо завтра утром плыть? – спросил тот, громко икнув.
– Мне, – ответил я.
– Хозяину плати… сейчас, а мне… Ик… а мне пива купи.
– Хорошо, – ответил я и пододвинул к нему свою кружку, к которой еще не прикоснулся.
Опустошив ее за несколько больших глотков, проливая себе на рубаху, водница вытер рукавом усы и, поднявшись сказал:
– Жду утром.
Я достал из внутреннего кармана жилета кошель, отсчитал три монеты и вручил хозяину, при этом обратил внимание, как один из парней, играющих в камни, сидящий лицом к нам, «сделал стойку» на кошель. Оставшись без пива, попросил принести еще кружку, надо все-таки попробовать местного напитка. Пиво оказалось действительно вкусным, с привкусом каких-то трав. Просидел в корчме еще некоторое время, допил пиво и отправился домой, когда рыжеволосый и конопатый мальчишка с помощью длинной палки с горящей тряпкой на конце прошелся и зажег все лампадки.
Сумерки быстро сгущались, и я отправился по узкой дорожке на главную улицу, где через каждые метров сто уже кто-то зажег масляные фонари. Не дошел совсем чуть-чуть, когда я услышал приближающийся топот ног. Из проулка выбежали трое, освещая себе дорогу факелом.
– Вот он, – произнес кто-то из них.
– И чего это вы удумали? – спросил я, расстегивая сзади на поясе клапан кармашка с нунчаку.
– Кошелек давай, – сказал один.
– И сапоги снимай, – сказал второй, у которого в руке что-то блеснуло.
– Ну иди, возьми…
Позади нападавших на меня кто-то свистнул.
– Охотник, тебе помочь? – прокричал кто-то из темноты.
– Не откажусь от помощи, – ответил я.
Нападающие некоторое время раздумывали, потом тот, что с факелом, отступил на край дороги, подняв факел повыше, тот, что с ножом, кинулся на меня, а другой бросился назад, откуда послышалась возня. Уходя с линии атаки, я ударил нападающего по локтю руки, в которой был нож, и тут же смачно шарахнул его по голове, затем еще раз, но это было лишним, он уже заваливался набок, закатив глаза. Подскочив к тому, что с факелом, который тоже выставил впереди себя что-то блестящее, я влепил ему по руке, держащей факел, от чего он заорал на всю улицу, выронил факел и, сунув перебитую руку подмышку, убежал по дороге. Я подобрал факел и направился к проулку, где возня уже прекратилась. Под свет факела вышел тот хмурый мужик из корчмы, вытирая травой лезвие своего короткого меча.
– Ты когда вышел, я слышал, как они договаривались догнать тебя и обобрать.
– Ты убил его? – показал я на меч.
– Конечно. Где другие?
– Один убежал, второй лежит вон.
Мужик присел над лежащим телом, повертел голову, пощупал за шею, вероятно проверив пульс, и спросил:
– Живой еще, чем это ты его? – спросил он и резанул по горлу лежащего.
– Вот, – показал я нунчаку.
– Хм… Ладно, будь осторожен, и кошелем не звени лишний раз.
– Спасибо, – ответил я мужику, который уже развернулся и направился обратно, но остановился, повернулся и спросил:
– Я слышал, ты завтра в каменок отправляешься, мне можно с тобой? Ты же все равно за лодку уже заплатил.
– Хорошо, – ответил я, не сводя глаз с пульсирующей струи крови у бандита на шее, – а зачем ты его?
– Там, откуда я, с разбойниками разговор только такой – ножом по горлу, ну или голову долой. Тут суда нет, и стражи судейской нет… некому наказывать, а он отлежался бы и потом снова за дело.
– Ну да, верно…
