– А теперь звезды икербских гор!
Выбив искры из огнива масляной зажигалки, напарник поджег шнурок, а толстый поднял палку вертикально. Искрясь, шнурок прогорел и цилиндр с шипением и дымом устремился в небо, пролетев метров двадцать, он не очень громко хлопнул и от него в сторону полетел сноп разноцветных огней. Зрители ликовали и хлопали, задрав головы вверх, а потом, не забывая подбросить еще монет в ящик артистам, стала расходиться.
– Никитин, что с тобой? – дергая меня за рукав, спросила Дарина.
– А, что?
– Ты чего замер-то?
– Мне… мне эти икербские звезды понравились…
– Да! Очень красивое и веселое колдовство. Ну что, пойдем?
– Подожди, мне надо поговорить с ними.
– Хм… зачем?
– Надо. Постой тут, я сейчас.
Подойдя к полному весельчаку, который деловито собирал реквизит, я поздоровался.
– И вам здравствовать… Вам понравилось наше представление? – улыбаясь, спросил он.
– Очень, – я вложил ему в руку несколько золотых монет.
– О, господин, – поклонился он, – пусть Большая Луна отблагодарит вас за вашу щедрость.
– Ты мне лучше скажи, где вы взяли эти икербские звезды?
– Вы решили тоже устраивать представления?
– Да, можно и так сказать… представления.
– Пообещайте мне, господин, что вы не будете это делать в том же каменке, где и мы, – расхохотался толстяк.
– Конечно, – улыбнулся я в ответ.
– В посаде городища есть квартал ремесленников, найдете там лавку старого икерба, Васыма… Он продаст вам эту забаву по одному золотому за штуку.
– Понятно, он их сам делает?
– Нет, кто-то привозит их торговым обозом из предгорий, там, где у границы в многодворцах живут икербы, что отказались от бесовской веры.
Попрощавшись со скоморохами, направились обратно к Судейскому Дому. Мы медленно шли по широкой улице, Дарина под впечатлением от прогулки по большому каменку и представления скоморохов что-то все время тараторила, а я шел и думал о том, как мне попасть в ту деревню, о которой говорил веселый толстяк.
– Никитин, – надув губы и нахмурившись, сильно дернула меня за рукав Дарина, – ты о чем все время думаешь?
– Так… про всякое, – улыбнулся я в ответ и взял свою спутницу под руку.
Ей этот мой жест очень понравился, и она, немного покраснев и о чем-то там себе думая, всю оставшуюся дорогу шла молча и мечтательно улыбалась.
– Ты тут? – спросил Варас, просунув голову в дверь, заглядывая ко мне в комнату.
– Да, заходи, – ответил я, пересыпая из большого куля в кисет табак.
– О! А я только думал, что мне уж и трубку набить нечем, ну-ка отсыпь, – расшнуровав, Варас подставил свой кисет. – На базар ходили?
– Да, прогулялись немного.
– Дарине понравилась прогулка, спускалась за водой… песни поет, улыбается… Давно ее такой не видел.
– Скажи, Варас, – сделал я вид, что не услышал его последней фразы, – долго мы тут еще бездельничать будем?
– А, так за этим и зашел, – ответил он, завязав кисет и убрав его в карман, и хапнув из большого куля еще горсть табака, начал набивать трубку, – завтра восемь сотен с Тарином и Талесом выходят к городищу, позже еще три сотни с юга должны подойти.
– Здесь войско какое-то останется?
– Конечно, тут пока Лас останется, как помощник воеводы с тремя сотнями, будет дальше ополчение набирать да за порядком смотреть.
– А на нас с тобой у воеводы Тарина какие планы?
– Тарин сказал, что за ужином о том поведает.
– Хорошо… Слушай, может, после ужина баньку?
– Правильно, – хлопнул меня по спине своей ручищей Варас, – перед походом обмыться надобно. Я попрошу Ларту, чтобы она своего старика послала затопить баню, как раз после ужина и поспеет пар.
– А скоро ужин-то?
– Да уж не долго ждать.
– Хорошо, я тогда вещи переберу да оружие к походу приготовлю…
