Второй звонок в приемную Матусевича имел такой же результат, как и первый. Секретарша заявила, что буквально три минуты назад ее шеф был свободен, но сейчас к нему опять зашли люди. Мешать им она, конечно, не будет, и лучше еще раз перезвонить — теперь уже минут через двадцать.
После этого друзья впали в уныние. Петр слонялся по гостиной мрачнее самой мрачной тучи. Сочувствовавшая ему Оксана страдальчески сводила брови. Сергей включил телевизор, но вместо того чтобы смотреть что-то одно, все время перескакивал с канала на канал.
Только Инга сохраняла хладнокровие. Она решительно отобрала у Головина пульт, выключила телевизор и с сарказмом сказала:
— Просто стыдно за вас! Как маленькие дети. Вы думали, с вами будут носиться, кормить из соски?! Или вы серьезно надеялись, что Матусевич забросит все свои дела и займется лишь вашей игрой?! Ха-ха! Скажите еще спасибо, что его секретарша не послала вас подальше, а попросила перезвонить!
Потом были третья и четвертая попытки, и лишь с пятого раза Головина соединили с шоуменом.
— Алло, — раздался в трубке негромкий, утомленный тяжким бременем славы голос.
— Здравствуйте, Лев Михайлович, — волнуясь, сказал Сергей: сейчас все должно было решиться. — Две недели назад я и мой друг приходили к вам с идеей телевизионной игры…
— Да, я вас помню… — вздохнул Матусевич.
Он, конечно же, мог бы сразу сказать, что вопрос о подготовке новой программы в общих чертах согласован с руководством канала РТ, но ему хотелось немного помучить мальчишек. Шоумен не хотел прощать им, что они так стремительно ворвались в его жизнь, куда допускались очень немногие, и перевернули ее с ног на голову. К тому же эти парни должны были понять и глубоко прочувствовать, кто является их отцом-благодетелем.
— Вы приняли какое-нибудь решение?
Теперь уже послышалось сразу несколько тяжелых вздохов. Было такое впечатление, что на другом конце провода сидел придавленный шкафом человек.
— Да… — все еще тянул кота за хвост знаменитый ведущий.
— И каково оно? Что вы решили? — совсем уже шепотом произнес Головин.
Он словно боялся спугнуть удачу, порхавшую где-то в телефонном проводе между его квартирой и Останкином и способную сбиться с правильного пути от любой электронной помехи, от любого сбоя на коммутаторе.
— В общем… м-м-м… я попытаюсь что-нибудь сделать. — Злодей Матусевич так и не сказал, что обо всем уже договорился с Элладиным. Он был мастером выкручивать людям руки, добиваться от них того, что ему было надо. — Знаете что, вы могли бы подъехать ко мне, скажем, во вторник? Или, нет, лучше… в понедельник? Часам к трем дня?
— Конечно!
— Прекрасно. — Голос шоумена был бесцветным, как и его глаза. — Тогда все и обсудим. Да, не забудьте предварительно позвонить моей секретарше Марине, чтобы она заказала вам пропуск в телецентр. Я очень не люблю, когда ко мне на встречу опаздывают…
Когда Сергей положил трубку, все молча уставились на него. Он тоже сделал паузу, трагически заведя глаза в потолок. Первым не выдержал Петр.
— Ну, злодей, не тяни!! — завопил он.
— Матусевич сказал… — грустно промямлил Головин, но на большее его не хватило, и, подпрыгнув почти до потолка, что при его росте было не так уж сложно, крикнул: — Он будет работать над новой программой!!
После этого в квартире началась вакханалия: друзья прыгали, кричали, обнимались. В суматохе кто-то опрокинул стул, а стул свалил торшер, но, к счастью, ничего не разбилось. Это была одна из первых в их жизни побед, и сдерживаться они не могли. Только минут через десять, выплеснув первые эмоции, все попадали на диван и кресла.
— Это круто! — заявил Петр.
— Фантастика! — поддержала его Оксана.
— Давайте отметим наш успех! — предложил Сергей. — У меня есть вино и кое-что поесть.
Девушки пошли на кухню, где нашли в холодильнике колбасу, сыр, помидоры, масло, а в хлебнице — белый батон. Татьяна Григорьевна предусмотрительно оставляла сыну кое-какие продукты перед отъездом на дачу. И появляясь дома каждые три-четыре дня, она пополняла эти запасы.
Пока Оксана и Инга делали бутерброды, Сергей расстелил тряпичную салфетку на журнальном столике в гостиной, расставил бокалы и откупорил извлеченную из бара бутылку вина. Когда все было готово, он предложил тост:
