Машина «скорой помощи» подъехала чрезвычайно оперативно. Возможно, эта бригада дежурила где-то в центре города. Сквозь толпу к Тамаре пробились молодой, симпатичный врач и молодящаяся, крашенная в платиновую блондинку медсестра, в руках которой был квадратный чемоданчик с красным крестом.
— Пожалуйста, расступитесь, — обратился врач к окружающим.
— Пять шагов назад! — зычно подхватил милиционер. — Вы что, не слышите?!
Он без всяких церемоний стал отпихивать толпу, все время забрасывая за спину сползавший с плеча и мешавший ему автомат.
— Что с вами? — спросил врач у Тамары, присаживаясь на корточки.
— Сердце… — едва шевеля губами, ответила она. — Меня пытались ограбить… И еще ударили, очень сильно… Я очень испугалась…
Последнее заявление было чистой правдой.
Врач аккуратно взял ее за руку, послушал пульс, а потом легонько нажал в центре груди.
— Так болит? — спросил он.
— Ох!! — зашлась Тамара.
— А так?
— Ай-яй!
— Понятно, — пробормотал молодой эскулап и посмотрел на медсестру.
Та уже развернула свой чемоданчик, в котором оказалось множество отделений, забитых всякими лекарствами. Медсестра достала шприц, заправила его из какой-то ампулы, предварительно постучав по ней ногтем, и сделала укол.
— Эту женщину надо срочно доставить в больницу, — сказал врач милиционеру.
Тут же появились носилки — их принес водитель «скорой». Нашлись и добровольцы, готовые помочь в транспортировке больной. С массой предосторожностей Тамару положили на носилки и понесли из подземного перехода наверх.
— Куда вы ее повезете? — семеня рядом, спросил у врача милиционер.
— В пятидесятую…
— Понятно. Мы наведаемся туда… — пообещал служивый. — Чуть позже. Как только задержим нападавших… Там и составим протокол…
Тамару погрузили в «скорую», которая тут же сорвалась с места и, завывая сиреной, помчалась по улице. Не дожидаясь приезда в больницу, симпатичный врач стал снимать кардиограмму. Он помазал грудь, запястья и щиколотки Тамары чем-то липким, но присоски все равно не хотели держаться, и ему пришлось придерживать их.
Лицо врача было немного испуганным, очевидно, он боялся, что пациентка умрет у него на руках. Но чем дольше этот парень смотрел на показания приборов, тем все больше выглядел озадаченным.
— Ритмы сердца у вас нормальные… — как-то растерянно сказал он.
В этот момент «скорая» вильнула, пытаясь вырваться из массы скопившихся у светофора автомобилей. Но маневр не удался, и она остановилась в пробке. Сирена завыла еще более пронзительно, требовательно.
— Вы говорите, ритмы нормальные?! — изобразила крайнее удивление Тамара, садясь на носилках.
— Больная, не вставайте! — Медсестра попыталась опять ее уложить.
— Нет, я чувствую себя хорошо! Совсем хорошо! Вы слышали, что я сказала!! Убери руки!! Руки, говорю, убери!!
И, пользуясь всеобщей растерянностью, она выскочила наружу, прижимая к груди сумку.
Чего только не увидишь в большом городе: и панков, с раскрашенными в разные цвета волосами, и спящих на скамейках бомжей, и попрошаек, заглядывающих в окна остановившихся на светофоре автомобилей. Поэтому еще одна сумасшедшая, выпрыгнувшая на перекрестке из «скорой помощи» и бросившаяся на противоположный тротуар между уже поехавшими машинами, не привлекла особого внимания. Ну, разве что, посигналили те водители, которым она создала проблемы, ну ругнулся кто-то вслед, и тут же все забыли о ней.
Проскочив пару кварталов, Тамара перешла на нормальный шаг, стараясь ничем не выделяться из массы остальных прохожих, а дойдя до ближайшей остановки, села в первый попавшийся троллейбус. Вначале она испуганно косилась на каждого вошедшего в салон человека, видела в нем угрозу для себя, но минут десять-пятнадцать ей вполне хватило, чтобы окончательно успокоиться и решить, что делать дальше.
Благодаря целой массе случайностей и неожиданной даже для самой себя прыти Тамаре удалось оторваться от преследователей. Однако они, безусловно, постараются как можно быстрее исправить свою оплошность. Трудно даже предположить, сколько людей по всему городу заняты сейчас ее поисками. И поставить точку в этой безумной травле может лишь реализация задуманного ею плана. Опускать руки было бы самым глупым.
