— Я никогда этого не делал… У меня не получится… — заныл прихворнувший сердцеед.
— Ну ладно, не дрейфь! — сжалился Сергей. — Пока я ничего еще не решил. Скорее всего, придется использовать комбинированный подход. Будем действовать по обстоятельствам…
Из всех сотрудниц библиотеки, работавших на выдаче литературы с полок бронирования, Головин и Торопов выбрали невысокую, скромно одевавшуюся, но очень милую женщину с рассеянной улыбкой, голову которой украшали легкомысленные завитушки. Было такое впечатление, что она в прямом и переносном смысле витает в облаках.
Друзья подошли к ней в конце рабочего дня, когда шансов спокойно пообщаться было больше.
— Сегодня книги мы уже не выдаем, — на секунду подняла женщина глаза. — Через полчаса библиотека закрывается.
Парни потоптались, посмотрели друг на друга. Отступать было некуда.
— Мы к вам по другому поводу! — негромко, но твердо сказал Сергей. — Простите, с вами можно поговорить?
Только сейчас библиотекарша спустилась на землю и сфокусировала взгляд на стоявших перед ней молодых людях. Парочка была еще та: один парень — длинный, худой, нескладный — судорожно тискал потрепанный кожаный портфель и вот-вот должен был оторвать ручку, а у другого — коренастого рыжего крепыша — волосы торчали так, словно через него пропустили электрический ток.
— Поговорить? — удивленно переспросила она. — О чем?
— Вопрос деликатный… — напустил тумана долговязый. — Вы можете нас очень и очень выручить. Практически речь идет о жизни и смерти.
Женщина испуганно откинулась на спинку стула.
— Видите ли, мы студенты, учимся в МГУ. И нас угораздило серьезно испортить отношения с одной из преподавательниц. Она пообещала, что поставит нам на экзаменах двойки и вообще выгонит из университета. Это будет конец всему, катастрофа! К тому же у меня больная мама. — Сергей попытался, чтобы его голос звучал как можно жалобнее. — И у моего друга отец недавно лежал в больнице с инфарктом…
— Два раза, — невпопад вставил Петр.
— Наши родители не перенесут, если нас и в самом деле выставят.
— А я-то тут при чем?! — окончательно растерялась библиотекарша.
— Сейчас объясню. Дело в том, что та преподавательница — ну, с которой мы поссорились — часто бывает в вашей библиотеке. Фактически через день… Она здесь готовится к занятиям и тому подобное… И, насколько мы знаем, оставляет книги на полках бронирования. Если бы нам было известно, какую конкретно литературу она использует, мы, понятно, смогли бы лучше подготовиться к экзаменам. Ну, вы меня понимаете… — заговорщически понизил он голос.
Эту дурацкую, шитую белыми нитками историю они придумали вдвоем. Им обоим она не нравилась, но ничего лучшего в голову не приходило. Да и как можно достаточно убедительно объяснить свой интерес к тому, что читает в библиотеке другой человек?! Разве что представиться сотрудниками ФСБ, которые следят за вражеским агентом и пытаются предотвратить утечку секретной информации. Но какие, к черту, секреты в открытых фондах?!
Минуты две женщина пыталась переварить все сказанное. Потом ее прекрасные глаза стали расширяться от благородного гнева, словно она услышала просьбу пересыпать страницы книг ядовитым порошком.
— То есть вы хотите, чтобы я вам докладывала, что берут наши читатели?! — трагическим шепотом уточнила библиотекарша.
— Ну не все ваши читатели, а только один, — еще сопротивлялся Головин. — Точнее, одна.
— Да какая разница?!
Она разглядывала их, как может разглядывать женщина мерзких мохнатых пауков, мышей или покрытых липкой слизью бородавчатых жаб.
— Послушайте, — подключился к уговорам Петр, — если бы мы хотели эти книги украсть, сжечь, тогда можно было на нас так смотреть. А мы всего лишь хотим их изучить! Понимаете? Что здесь плохого?!
— Даже не надейтесь, что я буду вам помогать! Как вы вообще могли о таком просить?! — с поразительным для ее мягкого облика презрением и благородством фыркнула библиотекарша. — И чтобы я вас больше не видела!
В этот момент к столу подошел какой-то мужчина с внушительной стопкой потрепанных фолиантов в руках, а за ним встали еще две девчонки — библиотека закрывалась, и все спешили сдать книги. Друзьям пришлось отойти в сторону, но они не уходили. Наконец очередь растаяла.
