Мы притаились, напрягая слух. Слышим: самураи, как ужи, подползают к нашим окопам. Делаем вид, что ничего не замечаем. Но только они приблизились, я дал знак Григорьеву, и гранаты, щелкая и шипя, полетели навстречу самураям.
Поднялся страшный, беспорядочный предсмертный крик. Японцы бросились бежать. Вдогонку им наши пулеметы послали несколько очередей.
Атака была отбита. Враг, рискнувший проверить нашу бдительность, был разбит.
...Начинался рассвет. Мы окопались и легли спать, выставив наблюдателя. Но недолог был сон. Японцы, находившиеся в окопе на скате высоты, открыли минометный огонь. Нужно было уничтожить врага. Для этой операции мы выделили взвод под командой тов. Цыганкова. Он пошел в обход, а мы с тов. Дрягиным приблизились к японскому окопу и начали забрасывать его гранатами. Тов. Цыганков незаметно подполз со взводом к японским налетчикам с фланга и с криками "ура" бросился уничтожать их.
Ни один японец не ушел из окопа: все были уничтожены.
После этого разгрома японцы притихли.
Пополнив запас ручных гранат и других огневых средств, я уложил бойцов спать, так как впереди предстояла ночь, полная тревог и неожиданностей. Бодрствовали только наблюдатели, держа под контролем каждый метр японской территории.
Я проверил наблюдателей: службу они несли бдительно, в чём нам еще неоднократно пришлась убедиться.
Только я стал засыпать, как раздались взрывы гранат и голоса.
Мы заняли свои места. Перед нами предстала большая группа противника. Видимо, выследив, что мы легли отдыхать, они решили застать нас врасплох. Эта попытка, как и все другие, закончилась для них весьма плачевно. Мы обстреляли их с флангов пулеметами, а в лоб - гранатометами. Немногие из них ушли обратно.
Лейтенант В. Двушерстнов
Радостно идти впереди
Глубокая ночь. Нам приказано пройти на левый фланг фронта и уничтожить сосредоточившихся там японцев. Впереди - десять километров пылающего в огне шути. Днем по этой дороге не только группе людей, но и одному не пройти. Укрепившись за несколько дней на советских высотах, самураи успели пристрелять каждый кустик. И сейчас их артиллерия заливает огнем ваш путь.
Дальневосточная ночь коротка. Мы напрягаем усилия. Кажется, стрелки часов двигаются быстрее обычного. Уже около 4 часов ночи. Сейчас брызнет рассвет, выглянет багряное солнце и предаст нас.
- Подтянитесь, товарищи! Еще немножко, - то и дело слышатся подбадривающие голоса командиров и политработников. Изредка доносятся шутки. И тогда в рядах слышен; приглушенный смех.
С шутками легче преодолеваются трудности. А их не счесть. Хотя и ночь, но во весь рост двигаться нельзя, приходится пригибаться, кое-где ползти на коленях, на животе.
Рассвет застал нас уже в назначенном месте. Не теряя времени, бойцы быстро рыли окопчики, устанавливали пулеметы.
Меня вызвал командир части.
- Товарищ Двушерстнов, организуйте наблюдение за противником.
Я с радостью приступаю к новой обязанности.
Вооружившись биноклем и картой, взял с собой отделенного командира тов. Максимова я отправился наблюдать.
Вот тянется нескончаемая лента железнодорожных рельсов. А там, левее, на холмах, белеет зигзагообразный автотракт. По нему то и дело снуют машины, движутся новые подкрепления. Все это я наношу на карту. Вдруг слышу голос Максимова:
- Товарищ лейтенант, на станцию прибыл воинский эшелон.
В оперативное донесение вношу новую запись. Не успел дописать, как совсем рядом услышал другой знакомый голос. Обернулся, вижу: комбат Кульков. Он прибыл сам посмотреть, что делается у японцев. Увидев меня, он с пылом заговорил:
- Смотрите: на Пулеметной сопке (так мы назвали высоту, стоящую влево от Заозерной) проволочное заграждение, а дальше, в седловине, батарея.
Надо обладать исключительной выдержкой, чтобы наблюдать действия врага и спокойно наносить все на карту. Хочется драться самому.
Вскоре меня сменили. Я шел в штаб и думал, как бы мне пойти с бойцами по виденным местам.
В штабе шло совещание начсостава. Командир Провалов вместе с командирами подразделений обсуждал план предстоящего наступления на Заозерную.
