9 августа. Третий день находимся на вершине Заозерной. Получив суровый урок, японцы боятся лезть к нам. Они действуют отдельными группами. На фланге одна японская группа прорвалась в наш тыл. Пятнадцать наших бойцов под командой младшего командира взвода Егорова пошли уничтожать врага. Сошлись очень близко, открыли огонь. Очень метко бросает гранаты Егоров: каждая попадает в цель. Я работаю вторым номером у пулемета. Вдруг случилась беда. В кожухе пулемета не стало воды. Сливаем все, что есть во флягах. Огонь продолжается. Через час враг был полностью уничтожен.
Вот уже три дня, как я не видел Григорьева. Все это время я был вместе с другим подразделением. Григорьев - очень хороший, скромный боевой товарищ. Мы крепко подружились. Когда наступило небольшое затишье, я пошел искать Григорьева. Спрашиваю - люди молчат. Я понял: что-то случилось. Наконец, бойцы, переглянувшись между собой, сказали:
- Сегодня утром Григорьев погиб.
Дальше не слушал. Знал, что товарищ умер смертью героя, иначе быть не могло.
Меня разыскивают. Зовет командир.
- Вы, товарищ Сазыкин, будете исполнять обязанности комиссара части. Комиссар Белорусский ранен.
Так я стал комиссаром нашей части на высоте Заозерной. Сегодня снова жаркий день. Новые японские части лезут на сопку. Мы бьем хорошо, метко. Отбили уже несколько атак.
10 августа. После небольшого недомогания я окончательно свалился. Обидно! Бой еще не закончился, а приходится лечь в госпиталь. Здорово обидно.
К 12 часам меня увозят. В тот же день я был доставлен на машине в Краскино.
Болезнь и усталость, очевидно, сильно ослабили организм. Я заснул, как убитый.
Но что это такое? Как будто гудит мотор. Открываю глаза. Ба! Я на катере. Как же я не слышал, когда меня переносили с машины на катер? Удивительно!
...С 11 августа нахожусь в госпитале. Занятие скучноватое - лежать и ничего ее делать.
В голове бродят разные мысли. Ночи провожу плохо: не сплю, а если и засыпаю, то всю ночь "дерусь" с самураями. Когда был на Заозерной, мне казалось, что дни шли быстро, а в госпитале тянутся и тянутся. И вот в такой длинный день многое передумалось. Многое хочется записать...
С первых же дней боев к нам на фронт стали поступать подарки от трудящихся Дальнего Востока. Весь народ смотрел на нас, на наши дела, помогал нам. Ведь это сильнейший источник нашей силы! Я думал, что так бывает только на фронте.
Но это была ошибка. С первых же дней моего пребывания в госпитале я увидел повседневную заботу народа о своих бойцах. Подарки, подарки и подарки. То и. дело приходят представители печати.
- Можно с вами побеседовать?
- Пожалуйста! (Хотя, по правде сказать, я уже устал отвечать.)
Однажды кто-то меня разбудил. В чем дело?
- Да тут пришла делегация.
И верно. В госпиталь вошла целая делегация комсомольцев. Направляются ко мне. "Ну, что это такое, что я за персона", - думаю про себя. Гляжу, передо мной Алеша. С ним вместе мы служили в одной части. Сейчас он секретарь райкома ВЛКСМ Посьетского района. С ним комсомолки Мельникова, Ильина, еще кто-то. Пришли и крепко-крепко пожали мне руку. Поздравили всех нас с победой.
- Что это, Алеша, у тебя в руках?
- Подарок вам. Это партизан Макаров прислал.
Развязываем мешок, там папиросы.
- А ну, давай партизанских отведаем, - послышалось из всех углов палаты.
Ну, и начали пробовать.
- Это еще не все, - говорит Алеша.
- А что еще есть? - спрашиваем.
- А вот вам письмо от Макарова.
Читаем письмо. В нем тов. Макаров приветствует нас, благодарит за уничтожение самураев. А в конце приписка:
"Если еще японцы попытаются нарушить советские границы, тогда и я возьму винтовку и вместе с вами пойду в бой".
- Вот это старик! - восклицают ребята.
На следующий день мы написали тов. Макарову ответное письмо. Да мало ли таких Макаровых! Только дай сигнал - весь народ поднимется и ринется уничтожать врагов.
20 августа. Я заметно выздоравливаю. Сегодня меня перевели в другую палату. Этот день для меня был каким-то особым днем. И вот почему. Часов в 5 вечера разнесся слух, что в госпиталь приедут члены правительства.
