Пробежав несколько перевалов, мы быстро начали вести, наступление вдоль левого берега извилистой реки Тумень-Ула. Вправо от нас стояла советская сопка Заозерная.
Японские солдаты, чувствуя свое безвыходное положение, пытались бежать, но офицеры с оружием в руках удерживали их в окопах.
Стремительно мчимся к подошве сойки. Противник открыл сильный ружейный и пулеметный огонь. Из строя выбыл политрук Рожновский. Товарищ Ремизов командует:
- За родину! Вперед!
Я иду рядом с ним. За нами с пулеметами идут комсомольцы Луговкин, Янгель, Бондарев, Афанасьев.
- Ползком! - командует подоспевший комиссар Кравченко. Ложимся.
- Командиру Луговкину продвинуться вперед, установить пулеметы, уничтожить противника, - подает команду Ремизов
- Есть, товарищ старший лейтенант! - ответил Луговкин, и через несколько минут пулеметчики открыли стрельбу.
Пулеметы японцев начали затихать. Мы вновь двинулись к Заозерной.
Впереди шли комсомольцы с отсекром Белимовым, уничтожая к а пути врага и снимая его пулеметы.
Над головами каждую минуту летят снаряды, жужжат пули. Враг не сдается. Каждый окоп, каждый выступ скалы берем с боем. Не смолкающее "ура" гремит над Заозерной.
Когда стало темнеть, сопка была уже в наших руках. На вершине ее взвился красный флаг.
* * *
7 августа. Мы около безымянных высот. К вечеру стало тихо. Стрельба прекратилась. Я собираю комсомольское собрание и говорю об Итогах соревнования, о том, что все пункты соревнования выполняются с честью. Особенно хорошо работали пулеметчики Янгель и Бондарев.
Второй вопрос - прием в члены ВЛКСМ.
Выступают принимаемые в комсомол красноармейцы Рахматулин, Степанов и другие. Все они горят желанием пополнить ряды комсомола, сражаться в первых рядах. Собрание решает принять их.
На рассвете 8 августа собираю группу комсомольцев и несоюзной молодежи, начинаю рассказывать, как вели себя в бою герои книги Николая Островского, привожу примеры наших коммунистов и комсомольцев в бою за высоту Заозерную.
Беседа прерывается командой к атаке. Из рядов красноармейцев слышится:
- Сегодня уничтожим всех самураев!
Так и вышло. Наша авиация, артиллерия и танки смяли врага. Пехота отбросила его от советской границы.
Полковой комиссар А. Баев
Как рождались газеты
Политработники и командиры, с которыми я вместе находился на Дальнем Востоке, переживали дни волнений. На границе было неспокойно. События перерастали рамки обычного пограничного инцидента. Стало известно, что в бой вступили полевые части Красной Армии.
Каждый хотел поехать туда, где дерутся.
- Страшно руки чешутся дать японцам по морде, - говорил один. - Надо проучить их раз и навсегда, чтобы не кичились своей самурайской "храбростью".
- А мне бы на самолетик, - перебивал другой. - Дал бы я жару им.
В свободные от работы минуты строились всевозможные планы, как попасть в действующие части. И когда товарищи особенно увлекались в своих планах, кто-нибудь бросал:
- Мечты, мечты...
Я переживал общие чувства.
Но вот мне принесли телеграмму. Читаю и не верю своим глазам. Начальник Политического управления РККА тов. Мехлис предлагает мне выехать в Краскино, чтобы создать и редактировать корпусную газету до конца конфликта с японцами.
Не чуя ног от радости, бегу к товарищам.
- Николай! Еду!
- В Москву?
- Нет. На Хасан.
- Брось шутить. Я поеду раньше тебя, - и Николай уткнулся в бумаги.
- Да вот телеграмма. Смотри!
Он долго ее читал и перевертывал в руках. Затем обиженно произнес:
- Ну - счастливчик. Филипп - тот даже разругался.
Никто из товарищей не хотел верить, что я уезжаю раньше их. Провожая, они крепко жали руку.
5 августа я выехал на машине из города Ворошилова в Краскино. Ночь была тихая, теплая. Город жил обычной жизнью. Ничто здесь не напоминало о близости фронта. В кинотеатре кончился последний сеанс. Мирно беседуя, народ, не спеша, расходится по домам. В парке играет музыка. У ворот домиков на скамеечках сидят парни с девушками.
Мне хотелось подойти к каждому из прохожих, к каждому парню, сидящему на завалинке, и говорить, говорить без конца.
- Товарищ! Я счастливей тебя, я еду туда, где защищают нашу прекрасную родину.
