В густой тени стойла негромко заржала лошадь.
– Так вот почему Хазелиус убежден, что Волконский сам наложил на себя руки, – произнес Форд.
– Естественно, сам. Он был инженером по программному обеспечению и, став жертвой хакерства, чувствовал себя особенно униженным. Бедняга. Он был так чувствителен! Настоящий гиперактивный, впечатлительный и незащищенный двенадцатилетний подросток в футболках на два размера больше. – Кейт вновь покачала головой. – Он просто не выдержал. Еще бы! Ведь совершенно не спал, потому что просиживал за проклятым компьютером день и ночь. А найти код все никак не мог. Это его убивало. Вот он и запил; а может, стал травиться и более серьезными гадостями… Если выяснится, что это так, я ни капли не удивлюсь.
– А Иннс? Он же психолог и несет ответственность за психическое состояние всей группы.
– Иннс… – Кейт сдвинула брови. – Он очень старается, но от него мало толку. Понимаешь, все эти еженедельные «разговоры по душам» и призывы высказывать все, что скопилось на сердце, быть может, хороши с нормальными людьми, а нам они как мертвому припарки. Мы давно изучили все его хитрости и стратегии, знаем наперед, о чем он спросит. Петр его на дух не переносил. – Она вытерла со щеки слезинку тыльной стороной руки, обтянутой перчаткой. – А самого Петра все любили.
– За исключением Уордлоу, – сказал Форд. – И Коркоран.
– Уордлоу… Знаешь, его раздражаем все мы, кроме Хазелиуса. Однако это вполне понятно: на его плечах еще более тяжелый груз. Он разведчик и обязан обеспечивать полную безопасность. Если о происходящем узнают, Уордлоу отправится за решетку.
Теперь понятно, почему он так взвинчен, подумал Форд.
– Что же касается Мелиссы, она цапается со многими из нас. Я бы… посоветовала тебе быть с ней поосторожнее.
Форд вспомнил про записку, но вслух ничего не сказал.
Кейт стянула с рук перчатки и бросила их в корзину, которая висела на стене.
– Ну, теперь доволен? – немного нервно спросила она.
«Доволен ли?» – раздумывал Форд, возвращаясь к своему дому.
Пастор Расс залез в свой старенький пикап «Форд» и уставился на указатель уровня бензина, собравшись подсчитать, хватит ли ему топлива, чтобы подняться на столовую гору и вернуться обратно, но тут заметил облако пыли на дороге, свидетельствовавшее о приближении машины, вылез, прислонился спиной к пикапу и стал ждать.
Чуть погодя напротив трейлера, овеваемого спиралью пыльного ветра, остановился автомобиль племенной полиции навахо. Открылась дверца, изнутри показался пыльный ковбойский сапог. Мгновение-другое спустя перед Эдди стоял высокий человек.
– Доброе утро, пастор, – произнес он, прикасаясь двумя пальцами к краю фуражки.
– Доброе утро, лейтенант Биа, – ответил Эдди, стараясь говорить непринужденно и бодро.
– Куда-то собираетесь?
– Нет, просто проверил, сколько у меня бензина, – сказал Эдди. – А чуть позже хотел бы съездить на гору, познакомиться с учеными. Что-то не нравятся мне их эксперименты.
Биа осмотрелся по сторонам. Куда бы он ни повернул голову, в его зеркальных очках отражался бесконечный горизонт.
– Лоренцо не появляется?
– Нет, – сказал Эдди. – В последний раз он был тут в понедельник утром.
Биа подтянул штаны, и его форма забрякала железными приспособлениями, как гигантский браслет с брелками.
– Странное дело: в понедельник около четырех дня он сказал родителям, что идет сюда доделать какую-то работу. Потом его видели на дороге. И вдруг он пропал.
– Не знаю, – произнес Эдди с секундной заминкой. – Тут его не было. Точнее, он был, но утром, а около полудня или даже раньше ушел и с тех пор больше не показывался. Вообще-то считается, что он у меня работает и…
– Жарко сегодня, а? – Биа повернулся, улыбнулся пастору и взглянул на трейлер.
– Выпьете чашечку кофе? – предложил тот.
– С удовольствием.
Биа проследовал за хозяином на кухню и сел за стол. Эдди налил в кофейник свежей воды и поставил его на плиту. Навахо использовали гущу несколько раз. Эдди решил, что поступит так же и что Биа будет не против.
Полицейский снял фуражку и положил ее на стол. Его волосы прилипли к вспотевшей голове.
