Милтон Грин попытался в общих словах наметить контуры грандиозного плана. Он состоял в том, чтобы собрать группу актеров и режиссеров, кто хотел бы делать собственные фильмы, свободные от тирании больших студий. Газетчики особого значения этому проекту не придали. В фокусе их внимания все-таки оставалась Мэрилин. Грин вскоре убедится, что управление «Мэрилин Монро Продакшнз» занимает все время, к тому же финансовое бремя окажется непосильным.
Мэрилин жаловалась Грину, что ей всегда недоплачивали и что ее единственной ценностью оставалась слава. Денег у нее не было, а поскольку контракт с «Фоксом» все еще был в силе, легально взяться за другую оплачиваемую работу она не могла. В течение 1955 года Грин нес все ее расходы, тратя на это свой заработок фотографа.
Целый год Грин жил надеждой, что, несмотря на все юридические препоны, Голливуд не позволит себе роскоши отказаться от кассового успеха, который сулило любому фильму одно лишь, имя Мэрилин Монро. «XX век—Фокс», при явном нежелании, должен был все-таки пойти на уступку и предоставить Мэрилин независимость. Как покажут дальнейшие события, Грин оказался прав, а пока он взял на себя добровольную повинность содержать Мэрилин хоть и в роскошном, но все же затворничестве.
Грин считал, что Мэрилин должна жить по принятому звездному стандарту, а не скатываться в черную дыру. Мэрилин не возражала и с большой помпой переселилась в «Валдорф Астория Тауэре». Ее рабочим помещением стал огромный и очень дорогой трехкомнатный люкс, ее первый дом в Манхэттене. Все оплачивал Грин — расходы на одежду, косметологов, парикмахеров составляли пять сотен долларов в неделю (в ценах 1955 года). К этому надо добавить содержание матери Мэрилин и уход за ней. Еще он купил Мэрилин черный спортивный автомобиль «Тендерберд». Она, садясь за руль машины, носилась, как ошалелая, явно воображая себя лихим водителем.
По условиям «фоксовского» контракта Мэрилин могла бесплатно появляться на публике. Грин позаботился о том, чтобы зрители разглядели приятное сочетание новой Мэрилин со старой. Но сначала он сделал все, чтобы не исчез единственный в своем роде ореол романтического обаяния актрисы. В марте 1955 года в Мэдисон-Сквэр-Гарден верхом на розовом слоне въехала полуголая Мэрилин, внеся таким образом свой вклад в буффонаду, организованную для оказания помощи фонду лечения ревматоидного артрита. В роли дрессировщика выступал комедийный актер Милтон Берл, который позднее утверждал, что входил в число любовников Мэрилин.1 Появление Мэрилин было встречено одобрительным ревом двадцатипятитысячной толпы, собравшейся посмотреть на представление. Актриса стала гвоздем программы.
Утром в страстную пятницу 1955 года дом Гринов в Коннектикуте заполонили телевизионщики. Милтон Грин организовал выступление своей подопечной в передаче «Лицом к лицу» (Person to Person), ведущим которой был Эдвард Р. Марроу. Предполагалось, что шоу будет построено как «неофициальный» визит к мистеру и миссис Милтон Грин и их знаменитой гостье. Интервью должно было транслироваться в прямом эфире. Мэрилин сетовала, что согласилась на участие в программе. Ее, не привыкшую к телевидению, повергала в оцепенение сама мысль, что предстоит встреча в прямом эфире с пятьюдесятью миллионами телезрителей. Голос ее дрожал, и закаленная звезда казалась неопытной любительницей рядом со спокойной, хорошо владеющей собой хозяйкой дома Эми Грин.
Марроу поспешно перешел к вопросам, начав расспрашивать Гринов об их гостье. Готовит ли она еду? Помогает ли убирать в доме? Сама ли застилает свою постель? Грины послушно лгали. Сама Мэрилин подкинула несколько дельных мыслей о важности работы с нужными кинорежиссерами, а потом коснулась любимой, давно обкатанной темы, сказав, что получила огромное удовольствие, проехав на розовом слоне, потому что в «детстве не была в цирке».
* * *
Отныне большую часть времени Мэрилин проводила в Нью-Йорке, возвращаясь в сельский дом Гринов только по выходным. Она с интересом знакомилась с городом, пыталась уловить ритм его пульса. По всему было видно, что актриса всей душой стремилась стать настоящей жительницей Нью-Йорка. Постепенно она приобрела множество знакомых и несколько настоящих друзей. Одним из них — как это ни покажется невероятным — стал ее горячий поклонник, шестнадцатилетний парнишка.
