В скором времени восковая фигура увековеченной Мэрилин была выставлена в музее Мадам Тюссо в Лондоне. Ее двойник стоял в роскошном наряде, с бокалом шампанского в руке. Что же до Мэрилин и ее мужа, то после пяти месяцев супружества для особой радости причины у них уже не было.
* * *
За год до брака с Миллером у Мэрилин спросили, как она понимает любовь. Она ответила, что любовь — это доверие. Чтобы любить мужчину, она должна полностью доверять ему. Доверие во время медового месяца с Миллером дало трещину. Первый удар пришелся на начальный этап работы над «Принцем и хористкой».
К этому инциденту Мэрилин будет возвращаться на протяжении еще многих лет, хотя и не всегда одинаково воспроизводя детали. Суть дела состоит в следующем. Как-то, вернувшись домой, она случайно наткнулась на оставленные на столе записи Миллера. Там были и некоторые высказывания о ней, которые показались ей ужасно обидными. Ли и Паула Страсберг, которые в то время находились в Англии, стали первыми, кому она сказала о записях.
«В них шла речь о том, насколько глубоко он разочаровался во мне, — говорила она Страсбергам, — что он когда-то считал, что я была ангелом, а теперь полагал, что ошибался. Что первая жена подвела его, но я сделала нечто еще более отвратительное. Оливье считал, что я была порядочной стервой, и теперь он уже не знал, как дать достойный ответ на это».
Бобу Джозефи, приятелю Миллера из Коннектикута, Мэрилин сказала, что суть записей Артура сводилась к следующему: «Мой Бог, я женился на той же самой женщине». Смысл состоит в том, что в Мэрилин он увидел черты, напоминавшие ему качества его первой жены, Мэри Слэттери. Это открытие повергло Мэрилин в уныние, потому что, со слов Джозефи, она сказала, что Миллер «ненавидел» свою первую жену. Годы спустя Мэрилин уже как будто утверждала, что в своих записях Миллер называл ее «шлюхой».
В том, что записи эти действительно существуют, сомневаться не приходится. Долгое время они находились в руках Паулы Страсберг. Сам Миллер по поводу записей ничего не говорил. Не прошло и двух лет после смерти Мэрилин, как появилась его более чем противоречивая пьеса «После грехопадения» (After The Fall), в которой явно описывается совместная жизнь драматурга с Мэрилин. Разумеется, не стоит делать поспешных заключений, опираясь на произведение художественной литературы, тем не менее следует заметить, что Миллер включил в пьесу эпизод, когда героиня обнаруживает злополучные записи.
В пьесе «После грехопадения» прототип Мэрилин, «Мэгги», гневно просит мужа не путать ее с бывшей его женой. Супруг отвечает: «Это точно. То, что двух столь различных женщин я смог упрекнуть в одном и том же грехе, означает, что круг замкнулся. И я увидел самое худшее, что мог себе представить, — что я не способен любить. И я написал об этом, это было как послание из ада».
Во время работы над «Принцем и хористкой» Миллер, вероятно, осознал, что не может рассчитывать на верность Мэрилин. В обществе уже давно поговаривали о ее истинных отношениях с компаньоном Милтоном Грином. Восторженный звон литавр по поводу ее брака с Миллером заглушил слухи, но кто мог поручиться, что это дым без огня.
В 1980 году в своей книге артист эстрады Сэмми Дэвис вот что скажет о Мэрилин: «Снимаясь в «Принце и хористке» с Лоренсом Оливье, она переживала наиболее трудные дни в своей жизни. У нее был роман с одним близким моим другом. Он был фотографом... Встречались они тайно, часто у меня дома. За ней постоянно следили, и нам приходилось прибегать к различным уловкам, чтобы эта связь оставалась в секрете. Я говорил, что устраиваю вечеринку, чтобы Мэрилин имела возможность приехать, уезжали они с моим другом всегда в разное время».
Как нам известно, Милтон Грин был фотографом. Он включал Сэмми Дэвиса в число своих приятелей. Именно Грин познакомил Дэвиса с Мэрилин. В 1984 году на вопрос о рассказе Дэвиса Милтон расхохотался: «Неужели он на самом деле такое говорит? Я думаю, будет точнее сказать, что мы были близкими друзьями и товарищами, и мы любили друг друга. Какое-то время».
