И все-таки служитель Спящего что-то учуял. Паланкин замер, не доходя шагов двадцати до того места, над которым засел северянин. Марагар съежился в носилках, так что из-под прикрывавших лицо ладоней виднелись лишь зло посверкивающие глаза.
— Он здесь! — тонким голосом внезапно завопил жрец, и в тот же миг Конан швырнул вниз первый камень. Киммериец промахнулся совсем ненамного, и пущенный сильной рукой валун раздробил опорный шест паланкина. Сооружение накренилось, затрещало, и еще миг спустя на земли барахталась целая куча мала — носильщики, воины, все запутавшиеся в складках покрывавшей паланкин ткани…
Конан с ревом бросился вниз. Сейчас или никогда! Обдирая пальцы и живот, он скользил по отвесной каменной стене.
— Чего вы смотрите! — раздался истошный вопль Марагара. — Убейте его! убейте! — жрец отчаянно брыкался, пытаясь выбраться из-под придавивших его к земле обломков паланкина.
Стражники и Конан достигли подножия скалы одновременно.
— С дороги! — взревел киммериец. Он понимал, что все висит на волоске — стоит Марагару привести в действие свою магию…
Дубину Конан потерял, в руке остался один лишь меч. Пуще всего опасаясь того, что лезвие пусть на один миг, но застрянет в теле, а жрец за этот миг успеет наложить на Конана свои чары, северянин не колол, а рубил. Его путь отмечали лужи крови на камнях и снопами валящиеся мертвые тела. Любые более опытные воины отступили бы, несли такие потери, но на сей раз Конана столкнулся с фанатиками, ни во что не ставившими собственные жизни. Место убитых занимали новые; стражники с размаху бросались на клинок Конана, собственными телами преграждая ему путь к паланкину великого мастера. Конан рубил и рубил, точно бог смерти; стражники пытались повисать на плечах северянина, он расшвыривал их, стряхивая, точно медведь псов; и успел как раз в тот миг, когда вставший-таки на ноги Марагар начал творить какое-то чародейство.
Однако меч Конана оказался быстрее. Мелькнули дико выпученные глаза жреца, раззявленный в крике рот… а затем лезвие пересекло шею, и обезглавленное тело, сделав свой самый последний в жизни шаг, тупо брякнулось на камни.
Бой разом прекратился. Пораженные ужасом, уцелевшие стражники смотрели на тело своего повелителя. Конан шагнул было к ним, вновь поднимая меч — однако они бросились наутек и с такой быстротой, словно за ними гнался сам Бог Смерти, черный Эрлик.
— Ну, полдела сделано… — усмехнулся Конан, наклоняясь над головой верховного жреца.
Мертвая голова открыла глаза.
— Проклинаю… — вырвалось из окровавленных губ. — Проклинаю… Торгующие… узнают… — И тут глаза вновь закрылись. Последние остатки магических сил покинули плоть Марагара.
Киммериец тщательно вытер меч. Окинув последним взглядом обезглавленный труп жреца, он двинулся дальше по горной тропе. Однако, пройдя несколько десятков шагов, варвар внезапно остановился. Инстинкт охотника подсказывал, что там, у него за спиной, внезапно появилась опасность. Конан резко повернулся — и тотчас одним движением бросил тело за камни на краю тропы.
Над мертвым Марагаром сгустилось облако тьмы, вспухающее и опадающее, точно бьющееся человеческое сердце. Это облако разрасталось, с каждой секундой становясь все больше и больше, угрожая поглотить в ненасытной утробе все окрест — и тропу, и камни, и склоны гор, и даже, верно, самого Конана.
Подняв меч перед грудью, киммериец отступал, не в силах отвести взора от черного бесформенного мешка, наползавшего на северянина, подобно морскому приливу. В нем ощущалась странная сила, в этом сгустившемся дыме, странная и свирепая, глубоко чуждая этому яркому, солнечному миру… Киммериец множество раз за свою жизнь встречался с самыми причудливыми и удивительными существами. Иные из них, несмотря на грозный вид, оказались совершенно безобидны, другие же — смертельно опасны; попадались северянину и демоны, и колдуны, и драконы, и иные существа, далеко не всегда из плоти и крови. Однако он впервые видел ожившее облако!
Облако же это, раз взявшись за дело, останавливаться на полпути не собиралось. Полотнища дыма тянулись и тянулись в стороны, точно крылья, словно чудовище вознамерилось стиснуть киммерийца в своих объятиях. Чем могло кончиться подобное объятие, Конан старался не думать. Верхний край черного облака поднялся до самого края ущелья; поднялся — однако дальше не пошел. Там, на высоте, гуляли свежие ветры, и черный, пропитанный злобой дым оказался не в силах бороться с их веселой и бесшабашной мощью. Впрочем, это чудовище и не интересовало. Северянин оказался в дымном полукольце, ему оставалось либо принять неравный бой, либо бежать — по единственной оставшейся у него дороге. Туда, в глубь горной страны, куда вела извилистая тропа — на дальнем ее конце обитали таинственные Торгующие Богами, с которыми Конан был отнюдь не прочь познакомиться поближе…
