Бог во плоти. Святоотеческое учение о человеческой природе Господа нашего Иисуса Христа - страница 25

Древность обычая крестить младенцев подтверждена Ареопагитским корпусом, где подробно изложено, при каких условиях возможно крещение младенцев и их дальнейшее духовное возрастание. В сочинении «О церковной иерархии» имеется такое важное суждение: «Божественные наставники наши сказали, и совершенно справедливо, что младенцы, если будут наставляемы в священном законе, достигнут святого состояния, не претыкаясь заблуждениями и отдаляясь от жизни, чуждой святыне. Это было в мысли наших божественных наставников, и потому им угодно было допускать к крещению и младенцев под тем священным условием, чтобы естественные родители дитяти поручали его кому-либо из верующих, который бы хорошо наставил его в предметах Божественных и потом заботился о дитяти, как отец, указанный свыше, и как страж его вечного спасения. Сего-то человека, когда он даст обещание руководить отрока в благочестивой жизни, заставляет иерарх произносить отречения и священное исповедание; он не тайноводствует одного вместо другого, как говорят насмешники, поелику и восприемник не говорит: „Я произношу вместо младенца отречения и исповедание“, но представляет самого младенца произносящим отречения и исповедание и как бы так говорит: „Я даю обещание преподать этому младенцу Божественные наставления, когда он, пришедши в возраст, в состоянии будет понимать священное, чтобы он отвергся противника и принял и исполнял Божественные повеления…“ Думаю, что нет ничего странного в том, что младенец допускается ко крещению, имея такого вождя и руководителя, который преподаст ему наставление в Божественных предметах и сохранит его безопасным от противных сил»[234].

Аналогичные мнения мы встречаем и на Западе. Блаженный Августин твердо настаивал на апостольском происхождении обычая крестить младенцев и обосновывал необходимость этого тем, что в крещении происходит омытие первородного греха. «Не должно пренебрегать обычаем Матери Церкви совершать крещение над младенцами и считать его излишним; но должно смотреть на него как на апостольское Предание»[235]. В другом своем сочинении он объяснял это Предание так: «Матерь Церковь дает младенцам ноги других, дабы они ходили, сердце других, дабы веровали, язык других, дабы исповедовали, чтобы они как соделались больными через грех другого, так и спаслись через исповедание других, соделавшихся здравыми»[236].

Важная итоговая черта под святоотеческими суждениями подведена 110-м (124-м) правилом Карфагенского Собора 419 года, где происходил разбор и опровержение ереси Пелагия. Отцы Собора не только засвидетельствовали о необходимости крещения младенцев, но и соборно подтвердили святоотеческое учение о том, что в таинстве крещения происходит избавление от первородного греха («от прародительского Адамова греха»). В полном виде это правило выглядит так: «Определено такожде: кто отвергает нужду крещения малых и новорожденных от матерней утробы детей или говорит, что хотя они и крещаются во отпущение грехов, но от прародительского Адамова греха не заимствуют ничего, что надлежало бы омыта банею пакибытия (из чего следовало бы, что образ крещения во отпущение грехов употребляется над ними не в истинном, но в ложном значении), тот да будет анафема. Ибо реченное апостолом: „Единем человеком грех в мир вниде, и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже ecu согрешиша“[237], подобает разумети не инаково, разве как разумела кафолическая Церковь, повсюду разлиянная и распространенная. Ибо по сему правилу веры и младенцы, никаких грехов сами собою содевати еще не могущие, крещаются истинно во отпущение грехов, да чрез пакирождение очистится в них то, что они заняли от ветхаго рождения». Правила Карфагенского Собора вошли во все канонические сборники Православной Церкви и имеют непререкаемый церковный авторитет, поскольку решения этого Собора были подтверждены позднейшими постановлениями VI (2-е прав.)[238] и VII (1-е прав.) Вселенских Соборов как общезначимые для всей полноты Православной Церкви. В результате этой рецепции данные правила «получили вселенское значение и общеобязательную силу для всей Церкви»