Бог во плоти. Святоотеческое учение о человеческой природе Господа нашего Иисуса Христа - страница 12
Для обозначения наследственной греховности человеческого естества греческие отцы использовали разные слова и образные выражения, но наиболее употребляемым был библейский термин «ἁμαρτία» в смысле воспринятой греховности или расположения человека ко греху. В определенном контексте термин «ἁμαρτία» четко соответствовал понятию «первородный грех»[108]. Синонимом «ἁμαρτία» является слово «άμάρτημα» — «эти две формы обычно используются как взаимозаменяемые, хотя ἁμαρτία указывает на грех в общем смысле, а άμάρτημα как индивидуальный акт»[109].
Для указания на личный грех греческие святые отцы часто употребляли слова «παράπτωμα» — прегрешение, «παράβασις» — преступление, «παρακοή» — непослушание. Использовалось для этого и слово «ἁμαρτία» в определенном контексте, позволяющем понимать, что речь идет о грехе личном, но не первородном. Примеров такого употребления терминов достаточно много уже в посланиях апостола Павла. Известный русский библеист Η. Н. Глубоковский, анализируя эти термины в контексте их новозаветного использования, подвел такой итог: «Αμαρτία встречается 174 раза в Новом Завете и 71 у святого Павла, παράπτωμα — 21 и 16, παράβασις — 5 раз у апостола языков и дважды в Послании к Евреям, παράπτωμα означает правонарушение вообще, а παράβασις — преступление определенной заповеди в специальном акте воли, между тем ἁμαρτία указывает на греховную силу или греховность»[110]. В русском языке все эти слова обычно переводятся как «грех», что порой не позволяет уловить смысловые тонкости богословского высказывания.
Приведем несколько примеров того, как эти термины использовались греческими отцами. Блаженный Диадох Фотикийский употреблял эти термины так: «Через преступление Адама (της παραβάσεως του Άδàμ) загрязнились не только черты существа души, но и тело наше подпало тлению… возрождаемся же чрез воду действием Святого и Животворящего Духа. Потому мы тотчас очищаемся душою и телом, если кто с полным расположением приступает к Богу, когда Святой Дух поселяется в нас, а грех (ἁμαρτία) изгоняется Им»[111].
Преподобный Максим Исповедник писал: «Через преступление (διά την παράβασιν) [Адама] вошел в естество человеческое грех (ή ἁμαρτία), а через грех (διά την ἁμαρτίαν) — страстность по рождению (то παθητόν κατά τήν γέννησιν)»[112].
Эти и подобные примеры показывают, что для греческих отцов не существовала понятийная проблема при описании грехопадения Адама и его последствий. Однако можно определенно утверждать, что, по крайней мере, до V века не было строгого единообразия при использовании амартологических терминов, что, впрочем, не осложняло восприятие святоотеческих творений того времени. Необходимости в жесткой терминологической дисциплине при обсуждении данных вопросов не было, потому что чаще всего для понимания святоотеческой мысли было достаточно контекста высказываний без введения специальных слов, помимо αμαρτία[113].
Для более конкретного указания на понятие «первородный грех» святые отцы иногда прилагали к слову «грех» (ἁμαρτία) уточняющие определения: «прародительский»[114], «первообразный»[115], «новонасажденный»[116], «Адамов»[117] и др. или же употребляли выражения типа: «греховный закон»[118].
В случае необходимости подчеркнуть скверность греховного Адамова наследства святыми отцами использовался библейский термин «ρύπος» (грязь, скверна, нечистота), который встречается в книге Иова 14:4: (слав.) — «Кто чист будет от скверны? Никтоже, аще и един день житие его на земли»; (греч.) — «Tíς γάρ καθαρός έσται από ρύπου; άλλ’ ούθεíς. Εάν καί μία ημέρα ό βιος αύτου έπί τής γης». Так, например, в одном из древнейших христианских сочинений, «Послание апостола Варнавы», говорится: «Мы сходим в воду, полные грехов и нечистоты φύπου), а восходим из нее с приобретением — со страхом в сердце и с надеждою на Иисуса в духе»
