— Моя мама.
— Валя, — сказал женщине Анатолий, — это мой друг Борис, он не одессит, но великодушно согласился. не трогать меня.
Женщина в ответ на данную реплику даже бровью не повела, а тут же бросилась усаживать Бориса за стол, который уже был сервирован на трех человек. Видимо, заскоки Толика ей были привычны, а может, это была какая-то непонятная игра взрослых людей, один из которых вернулся после многомесячного плавания, а другой несказанно ему рад, готов простить все его неадекватности.
Они выпили еще и стали хлебать уху.
Самое удивительное, что Борис не чувствовал опьянения, то ли выпил он не так много, то ли закуска была мощная.
— Еще по одной? — спросил Толик.
Борис кивнул головой.
Выпили еще по стопке, и вдруг Бориса прорвало.
Он вдруг заплакал и уткнулся лбом в плечо Толика.
Толик и Валентина бросились его успокаивать и делали это так искренне, так доброжелательно, что даже маленький Бронислав подошел к Борису и обнял его ноги.
Отплакав, Борис рассказа Толику о том, как он попал в Одессу, как сдавал экзамены, как провалил последний, как остался без копейки денег и не может уехать в Киев.
И тогда Толян, его жена и даже трехлетний Бронислав засуетились, засобирались, схватили Бориса за руку и повели на вокзал.
Они шли по улице: впереди Валентина с Брониславом на руках, а сзади Борис, которого держал под руку Анатолий.
Огромные очереди у касс привели Бориса в уныние. Но случилось чудо, Толик, минуя всех, подошел к кассе. Он предъявил какой-то документ и взял билет до Киева.
— Что он им показал? — спросил Борис Валентину.
— Паспорт моряка, — ответила та.
— И подействовало?
— Как видишь, — ответила Валентина.
Толик, который, отходя от кассы, успел обняться с доброй дюжиной одесситов и рассказать, что у его друга Бори проблемы и их нужно решить, наконец, добрался до Бориса и Валентины. А потом он жену, сына, Бориса и эту добрую дюжину знакомых и случайных людей повел в привокзальный ресторан.
Увидев Толика, две официантки сдвинули три стола, за которые, нет, не сели, а стали все приглашенные Толиком, а сам Толик произнес напыщенную речь о том, что его друг Боря попал в беду. Но в беду он попал в Одессе, а в Одессе друзей в беде не бросают.
Нужно сказать правду, после речи Толика все приглашенные, выпив по стопке и бросив в рот несколько ломтиков сыра или колбасы, покинули ресторанный зал, а Валентина и Толик, уже сидя за отдельным столом, продолжали потчевать гостя Одессы Бориса.
Объявили посадку на поезд, а троица с каким-то усердием и почти неистовством все напихивала Бориса одесскими яствами. Металлический голос диктора объявил, что до отправления остается пять минут, но ничего не изменилось.
И только когда объявили отправление, они вдруг рванулись на перрон, толкая впереди себя Бориса...
— Начальник, начальник, — водитель дергал Бориса за рукав, — приехали, с тебя сто сорок гривен.
Борис позвонил в дверь квартиры Попова. Открыл сам хозяин.
— Виктор Попов? — спросил Борис на всякий случай.
— Привет, — ответил тот, кто открыл дверь, как будто они расстались неделю назад, — а я тебя заждался.
Хозяин взял из рук гостя чемодан, сунул ему огромное полотенце и отправил принимать душ, что было нелишне, поскольку и на улице, и в комнате было душно.
После душа гостя пригласили за стол, где его ждали несколько видов салата и мясная нарезка.
— Это для тебя, — сказал хозяин, — я, брат, стал вегетарианцем.
— Ты, брат, совсем не изменился, — сказал Борис, — только волосы стали седыми.
— Ну, пока не седыми, а расцветки соль-с-перцем, седина у меня еще впереди, так, во всяком случае, говорит моя жена.
— Ты женат?
— А тебя это удивляет?
— В какой-то степени. Я, брат, после геофизфака все время в экспедициях, и женщины как-то ко мне не прилипали.
— Совсем, что ли?
— Были, конечно, но так, чтобы дело до ЗАГСа дошло, нет.
— Геофизикам мало платили?
— Почему ты так решил?
— Потому что женщинам плевать на то, в экспедиции ты или дома, в плавании или нет, важно, чтобы зарплату вовремя отдавал.
— Да? А я об этом как-то не думал.
— Потому ты и не женат.
— Да хватит о женах, тем более что их не было. Ты-то как?
