Водитель «Молота» меня перехитрил, рассчитав свои действия с точностью до долей секунды, вот только восхищаться мастерством элитара мне было недосуг. Я попятился, снова ударил малыми лазерами – средний перезаряжался чуть дольше, я не стал дожидаться… И опять смазал, угодив не в колено, а в еще целый участок набедренной брони, тут же вскипевшей и испарившейся в месте попадания. Шумно выдохнула «нова», ярким росчерком посылая через пропасть следующий огненный шар. На плече приглушенно лязгнула ракетница, досылая в направляющие новую обойму.
Продолжая медленно подниматься ввысь на реактивных струях, «Молот» задействовал обе «химеры». И надежда на то, что он достаточно сильно поврежден при столкновении с «Разрушителем», или хотя бы на то, что у него вышел боезапас, как утверждал Рамзес, не оправдалась. Очередь одной «химеры» – десять реактивных бронебойно-осколочных снарядов. А у него – целых две. С высоты мой «Гончий» был у него как на ладони, и он, естественно, с его-то мастерством, не промахнулся. Влепил все двадцать снарядов точно в яблочко – мне в грудь… Генератор ЭМ-поля прямо взвыл, пытаясь справиться с бешеной перегрузкой, часть снарядов взорвалась, размазавшись по завесе, но остальные все-таки добрались до нагрудной брони, и сильнейший удар сотряс все огромное тело «Гончего», швырнув спиной назад.
Я сумел устоять, попятившись и отставив назад ногу, но был дико ошеломлен и дезориентирован. Потому что грудь вспыхнула от жгучей боли, словно на обнаженную кожу – живую, а не на эту НК-броню, плеснули крутым кипятком. Хотелось орать благим матом. Это и есть та самая стопроцентная обратная связь? Поврежден лишь верхний слой брони, что же будет дальше, когда от меня полетят целые куски – а именно это и происходит в боевых столкновениях ИБРов? Черт возьми, во что же я ввязался? И какой вообще смысл в такой чувствительности? Забава для мазохистов?
Не дожидаясь следующего залпа, я развернул «меха» и с позорной поспешностью рванул вдоль края пропасти бегом, лихорадочно подыскивая подходящее укрытие. И выругался, сообразив, что от растерянности помчался не в ту сторону, нужно было поворачивать обратно, за скальный гребень. Теперь поздно.
На скорости в пятьдесят километров в час «Гончий» несся вперед гигантскими шагами, с грохотом разбивая и дробя попадавшие под тяжелые стопы камни, а мысли в голове летели со скоростью космического челнока, совершающего аварийную посадку. Когда попадаешь в такую мясорубку впервые, то теряешься, это верно. Но постепенно мозг привыкает к работе в состоянии «помех». Главное – практика. А практика на Полтергейсте у меня имелась немаленькая. Просто условия были более щадящие, вот меня несколько и выбило из колеи. Ничего, приспособлюсь… Черт, как же жжет, так и хочется прижать несуществующую ладонь, чтобы облегчить боль в груди. На смену растерянности пришла холодная злость. Ну погоди, засранец, еще посмотрим, кто кого… главное, чтобы увязался следом, решив, что я действительно ударился в бегство. Повоюем.
Тревожный звуковой сигнал возвестил о захвате «Гончего» вражеской системой прицеливания. В экране заднего обзора «Молот» уже почти перебрался через пропасть и сейчас приземлялся на мой край, явно собираясь начать преследование. Ну и отлично, раз клюнул… Я уже приметил подходящее укрытие впереди – здоровенный валун, вдвое превышающий рост моего «Гончего». До него оставалось одолеть каких-то два десятка метров, и защита мне будет обеспечена.
Стопы «Молота» тяжко громыхнули о каменистую поверхность, массивный угловатый корпус плавно развернулся, и его РСЗО тут же полыхнула, выпуская обойму реактивных снарядов. Одновременно с пуском ракет ударили малые лазеры с обеих рук, спаренные с «химерами». Верхний слой брони на моем правом плече вспух раскаленным паром, подарив новую порцию жгучей, бессмысленной боли. Черт… надо было поставить позади аэрозольную завесу. Доэкономился…
Ожившая противоракетная система, ощетинившись лазерными спицами излучения, успела вспороть первую пару несущихся в мою сторону снарядов, превратив их в тугие и яркие вспышки огня, когда я, наконец, свернул в сторону, нырнув за гигантский валун. Часть вражеских ракет, несущихся буквально по пятам, взорвалась, разбрызгав поверхность валуна каменным крошевом, часть, пролетев мимо, разорвалась о скалы чуть дальше, долетевшая каменная шрапнель увязла в ЭМ-защите и, не причиняя вреда, осыпалась вниз. Лишь одна из двенадцати выпущенных ракет, сумела развернуться по крутой дуге обратно ко мне, но противоракетная система тут же разорвала ее в клочья, накинувшись на беднягу, как разъяренный пес, защищающий хозяина. Я резко развернулся вокруг оси на 180 градусов, заново проверяя целостность всего вооружения и готовя его для залпа. «Нова» – порядок, РСЗО – заряжена, энергия накопителей лазеров – сто процентов… Были и неприятные новости – диагностика состояния верхнего малого лазера «блеск» показывала, что несколько секций кожуха охлаждения пробиты и из трубчатых емкостей наружу стремительно испаряется азот, так что лазера хватит на один-два выстрела, прежде чем он расплавится от чудовищной температуры, возникающей внутри во время выстрела. Правое плечо от полученной «раны» словно онемело, потеряв большую часть чувствительности. Что ж, лучше онемение, чем дурацкая боль…
