Палач

В оболочке астрального барьера в точках проникновения множественными трескучими вспышками расцветают радужные всполохи. Костлявые лапы и уродливые головы пустотных созданий с бешеной силой протискиваются сквозь преграду, окутываясь ореолом пожирающей их плоть темной плазмы сокрушающей Мглы. Вой от мучительной боли разносится под сводом, словно хор грешников из самого ада.

Все девять стражей Цитадели моментально реагируют на внешнюю угрозу. Они темными гудящими кометами вылетают из зарядной комнаты и растекаются по всей территории осколка реальности, автоматически распределяя между собой участки ответственности.

– Тысяча темнозадых демонов, это что ещё за новости?! – Михонариум удивленно крутит головой, а его рука сама собой ловко срывает со спины фигурный лук.

– Всего лишь рутинная работа по защите осколка, – ироническая улыбка изгибает мои губы. – Чтобы жизнь медом не казалась, Миха. Есть желание поучаствовать?

– Пропустить такое веселье? – Эльф смотрит на меня, как на контуженного и белозубо ухмыляется во всю скуластую физиономию. – Прозевать Контроль популяции на особенных тварей, которые больше нигде, кроме твоего осколка, не водятся?! Да меня отсюда пинками не выгонишь, пока не перебью все, что шевелится!

– Тогда займись делом, пока я занят.

Поющая стрела тут же вонзается в голову твари, которая продирается сквозь свод прямо над головой эльфа на высоте пятнадцати метров, и барьер вышвыривает её обратно в мир Хаоса. Эльфа ни на секунду не отвлекает приглашение в группу, он лишь удовлетворенно хмыкает, читая условия расшаренного кланового задания и пуская следующую стрелу. И снова бьет наповал. Хотя пустотников видит впервые, опыт помогает безошибочно вычислять все критически уязвимые места.

Бросаю быстрый взгляд на жертвенный круг.

До окончания жертвенного возрождения истекают считанные минуты, и хотя я абсолютно уверен, что Алан Темный не подведет и закончит с жертвенным воскрешением без моего присмотра, всё ещё медлю, не тороплюсь вступать в бой лично. Окутанные светящимся ореолом фигуры моих соклановцев продолжают меняться. Выглядит это по-прежнему жутковато, и я надеюсь, что не соврал Алии, когда заверил, что боли не будет. На самом деле, я не имею представления, что они сейчас чувствуют, хотя некая связь между мной и возвращаемыми имеется, я её чувствую, словно невидимые, напряженно натянутые нити. Уже видно, как человеческие, да и не человеческие силуэты начинают обрастать призрачными контурами будущих серебристых шестигранников. Некоторые кристаллы поменьше, некоторые побольше, в зависимости от массы и роста возрождаемых из Списка Мертвых. Они застыли в этих шестигранниках, как мухи в янтаре. Очень большие мухи.

– Босс? Что-то мне не по себе. Их слишком много.

Кроха сидит на правом плече как приклеенная. Не желает меня оставлять ни на секунду, боится потерять, как я потерял Фурию. И голосок у нее донельзя обеспокоенный, ей, обычно смешливой и озорной, совершенно не до шуток. И все же пока не вижу причин суетиться. Мы уже отражали такие волны. Знак Алана, покрывающий лицо паутиной из серебристых нитей, растекается по коже легким жжением – значит, серьёзной опасности пока нет. Да и барьер справляется весьма неплохо, а при поддержке стражей и Фурии…

Мда, все-таки нервничаю. Знатная подстава системы.

Не самый подходящий момент для отражения пустотников, ведь все мои соклановцы буквально пошли под жертвенный нож. Но все же положение намного лучше, чем в тот момент, когда я впервые пришел в себя в Колыбели Цитадели после гибели, и вынужден был сражаться с пустотниками в полном одиночестве. Жаль только, что без Фурии Духовная связь неполноценная. Словно не хватает части тела… Криво улыбаюсь и качаю головой. Так ведь и есть – не хватает. Раздраженно смотрю на обрубок левой. Кисть будет отрастать ещё долго, а нужна уже сейчас.