И дѣйствительно, въ построенiи "Боевой Организацiи" и въ техникѣ ея работы принципы обособленности и конспирацiи были проведены строго до крайности. Это придавало орагнизацiи прочную спайку, окутывало непроницаемой тайной ея предпрiятiя и тѣмъ самымъ не позволяло розыскнымъ органамъ своевременно подойти къ освѣщенiю ея дѣятельности. Взаимоотношенiя партiи и "Боевой Организацiи" были оформлены особым "Партiйнымъ соглашенiемъ", авторомъ котораго являлся Гершуни.
Скрывшись послѣ 2 Апрѣля 1902 г. изъ Петрограда, Гершуни и его ближайшiе по "Боевой Организацiи" сотоварищи группируются около Кiева. Тамъ Гершуни имѣлъ свою главную конспиративную квартиру и устраивалъ свои дѣловыя свиданiя; тамъ зачастую скрывалась "бабушка" — Брешко-Брешковская, проживая иногда у знакомыхъ на кухнѣ подъ видомъ простой прислуги; на Кiевъ шла конспиративная переписка для боевиковъ изъ-за границы, будучи направляема по адресамъ третьихъ непричастныхъ къ дѣламъ партiи лицъ; тамъ же осенью обосновался помощникъ Гершуни, Мельниковъ, устроившiй у себя въ квартирѣ цѣлый складъ партiйной литературы.
Лѣтомъ 1902 года Гершуни началъ организовывать покушенiе на харьковскаго губернатора Оболенскаго, что должно было явиться местью за его рѣшительныя дѣйствiя по подавленiю крестьянскихъ безпорядковъ. Еще весною того года работавшiй въ Харьковѣ стоялръ изъ Кiева Фома Качура, состоявшiй уже членомъ одного изъ кiевскихъ кружковъ, въ разговорѣ съ членомъ партiи Вейценфельдомъ, выразилъ желанiе поступить въ "Боевую Организацiю", но намѣренiе это не могло осуществиться потому, что Вейценфельду не удавалось свести Качуру въ Кiевѣ съ Гершуни и Брешко-Брешковкой.
Когда же лѣтомъ Гершуни понадобился исполнитель для задуманнаго имъ убiйства, то сперва выборъ его остановился на ставшемъ извѣстнымъ впослѣдствiи Каляевѣ, но затѣмъ Гершуни, дабы придать покушенiю болѣе идейный характеръ, рѣшилъ поручить его кому либо изъ рабочихъ. Тогда-то и былъ разысканъ Качура, вызванъ въ Кiевъ и познакомленъ съ Гершуни. Послѣднiй нашелъ Качуру подходящимъ для намѣченнаго имъ покушенiя, сталъ работать надъ нимъ и вскорѣ вполнѣ подготовилъ его къ выступленiю.
29 Iюля, вечеромъ, Качура и Гершуни явились въ Харьковѣ въ садъ «Тиволи» и тамъ Качура стрѣлялъ изъ браунинга въ вышедшаго изъ театра губернатора, но промахнулся и ранилъ стоявшаго рядомъ полицмейстера. Будучи задержанъ, Качура назвалъ себя членомъ «Боевой Организацiи Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ» и заявилъ, что дѣйствовалъ по постановленiю орагнизацiи. При немъ оказался пакетъ, въ которомъ былъ вложенъ «приговоръ» «Боевой Организацiи».
Покушенiе на губернатора Оболенскаго было широко разрекламировано партiей и Центральнымъ Комитетомъ. Были изданы особыя по этому поводу прокламацiи, была отпечатана брошюра — «Почему стрѣляли въ харьковскаго губернатора». Качура въ партiйной литературѣ изображался, какъ защитникъ (?) народа; о немъ писались книжки, выпускались его фотографiи, ему дано было названiе — «народнаго героя».
Послѣ покушенiя на губернатора Оболенскаго въ дѣятельности «Боевой Организацiи» наступило затишье. Новая постановка политическаго розыска по имперiи мѣшала начинанiямъ террористовъ. Въ Январѣ 1903 года въ Кiевѣ былъ арестованъ помощникъ Гершуни — Мельниковъ. Шли обыски въ связи съ производившимся по дѣлу убiйства министра Сипягина дознанiемъ. Была растована группа лицъ, имѣвшая дѣла съ Гершуни, и въ томъ числѣ Григорьевъ.
Однако, 6 Мая 1903 года «Боевая Организацiя» вновь заявила о себѣ. Въ тотъ день, въ Уфѣ, въ общественномъ саду, двумя членами «Боевой Организацiи» былъ убитъ уфимскiй губернаторъ Богдановичъ. Дѣло сорганизовалъ и руководилъ его выполненiемъ Гершуни. «Боевая Организацiя» и Центральный Комитетъ издали по поводу убiйства прокламацiи, а въ № 24-мъ «Революцiонной Россiи» было сдѣлано оповѣщенiе о томъ же событiи; въ статьѣ же «Терроръ и массовое движенiе» еще разъ подтверждался слѣдующiй взглядъ на терроръ.
«Новый террористическiй актъ, исходящiй отъ «Боевой Организацiи Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ», побуждаетъ насъ сдѣлать еще разъ (и, вѣроятно, не въ послѣднiй разъ) кое-какiя указанiя на постановку вопроса о террорѣ въ нашей программѣ и еще разъ вернуться къ нѣкоторымъ изъ возраженiй, упорно выдвигаемыхъ противъ употребленiя террористическихъ средствъ въ борьбѣ съ самодержавiемъ. Считая примененiе этихъ послѣднихъ и неизбѣжнымъ и цѣлесообразнымъ, наша партiя въ то же время полагаетъ, что терроръ долженъ быть, да и не можетъ не быть, лишь однимъ изъ вспомогательныхъ средствъ борьбы; что онъ долженъ находиться подъ контролемъ партiйной орагнизацiи и, наконецъ, что террористическiе акты должны имѣть возможно болѣе тѣсную связь съ массовымъ движенiемъ, опираться на нужды этого движенiя и дополнять его и, въ свою очередь, давать толчокъ проявленiямъ массовой борьбы, возбуждать революцiонное настроенiе въ массахъ»…
