Между тем полковник поворошил угли прутиком и снова заговорил:
– Помнишь, что там в Святом Писании говорится про первую войну ангелов? Да что я, ты же поп – конечно, помнишь. Так вот, Господь не победил. Война вообще еще не кончилась. Она идет сейчас. По-моему, было так: когда Бог выкинул всех этих мятежных ангелов с неба, он сообразил, что сражаться на его стороне, в сущности, некому. Ты же видел Михаила? Ну видел наверняка в новостях – большой такой парень с крыльями и глупой рожей? Так вот, там все такие. Все, кто остался. А эти, падшие, – о, они отличные солдаты. Вернись они на небо, надрали бы Божьему воинству задницу. Навязали бы Создателю вечную войну, да и непонятно – справился бы он с ними на этот раз. И вот тогда Господь сделал единственно возможное – Он построил баррикаду. Защитную стену. Называй как хочешь. Он кинул им на дорогу тысячи миров. А в мирах поселил людей и еще всяких тварей, так что падшим волей-неволей пришлось с ними сражаться. Я не знаю, что там творилось в первых мирах, но наш наверняка последний. Последняя ступенька к небу, понимаешь? Нас пришлось натаскивать сто тысяч лет или двести тысяч, но мы наконец-то стали тем бо´льшим злом, которое швырнули под копыта меньшему. Потому что ни один ангел и ни один демон не додумается до такого – бросать в нападающих шестимесячных младенцев или тупых священников. Потому что по всем правилам мы должны победить.
Щека у военного дергалась. Отец Павел смотрел на него с изумлением и с опаской. Подобные мысли могли прийти в голову разве что одержимому.
– Вы поэтому стреляли в меня?
Полковник – на щеках его горели два темных пятна, то ли от жара, то ли от возбуждения – резко мотнул головой:
– Я хотел пристрелить тебя, прежде чем ты дочитаешь молитву. Эта твоя святая вода становится нестерпимо горькой.
Отец Павел недоуменно моргнул. Полковник снял с пояса фляжку и поболтал ею в воздухе. Во фляжке плеснуло.
– Откуда, по-твоему, я беру воду? Здесь все колодцы засыпаны землей или трупами. Винтовку найти легче, чем глоток воды или кусок хлеба.
Священник осторожно поинтересовался:
– Чем же вы… питаетесь?
Полковник хмыкнул:
– Да уж нахожу чем.
Взгляд, который он при этом бросил на священника, был таким оценивающим, что тот отшатнулся. Улыбка полковника стала шире:
– Не бойся, тебя я жрать не собираюсь. Вчера наткнулся на сбитого пилота, у него полный рюкзак шоколада и жевательной резинки. На, перекуси. – Он швырнул отцу Павлу шоколадку.
Пока священник шелестел оберткой, Жерар подкинул в костер еще веток и вытянулся на земле, набросив на голову куртку. Из-под куртки глухо донеслось:
– Надо поспать. Ближе к полудню тут становится довольно жарко, так что встаем до рассвета. Попробуем выйти к деревне. Если не получится, повернем на север. Там пару дней назад застряла танковая колонна, наверняка найдется чем поживиться.
Отцу Павлу показалось, что его спутник уже через минуту захрапел. Сам он долго не мог заснуть и, обняв колени, устало смотрел в огонь.
В серых предрассветных сумерках к их костру вышел шакал. Сквозь сомкнутые ресницы отец Павел наблюдал, как шакал деловито обнюхивает рюкзак и ботинки спящего полковника, старательно обходит винтовку и усаживается на задние лапы у прогоревшего костерка. Шакал повел башкой из стороны в сторону, яростно почесал за ухом – похоже, его доставали блохи, – а когда отец Павел наконец-то открыл глаза и потянулся за палкой, чтобы отогнать непрошеного гостя, на месте шакала уже сидел человек. Совсем неприметный человек с длинным узким лицом и печальными глазами, в просторной, некогда светлой, теперь же просто грязной рубахе и полотняных штанах.
Человек поскреб ногтями пятку и зевнул. Зубы у него были тонкие и острые.
«Демон», – с ужасом понял отец Павел и, нащупав в кармане четки, приготовился читать молитву.
Только тут демон обратил на него внимание. Взгляд печальных глаз скользнул по лицу священника, задержался на четках и вновь устремился в никуда.
– Извините, если я вам помешал. – Голос у демона был тихий и удивительно вежливый.
– Погоди молиться, святой отец.
