— Понятно.
— Я просто хотел, чтобы у тебя не было в этом сомнений. Доведи эту информацию до сведения каждого рабочего. Ты отвечаешь за то, чтобы все они услышали это.
— Разумеется, мой карт.
Гаарк сунул руку в карман и вытащил тяжелый сверток с плиточным табаком.
— Ты пристрастил меня к этой привычке, так что я решил пополнить твои запасы.
Ганс взял пакет и непроизвольно кивнул, благодаря за подарок.
— Надеюсь, ты сознаешь, Шудер, что, пока ты будешь верен мне, ты, твоя жена и твой ребенок будут под моей защитой. Твой сын вырастет, родит собственных детей, и все они будут в безопасности. Я забочусь о людях, преданных мне.
— Я понимаю это.
— Но тебя что-то гложет?
— Вчера Карга убил жену и ребенка моего человека, одного из тех, за кого я отвечаю.
Ганс сразу же пожалел о том, что сказал это. Гаарк живет далеко отсюда, а с главным надсмотрщиком Ганс общается каждый день, и тот легко может превратить его существование в непереносимую пытку.
— Она совершила какую-нибудь ошибку?
— Она поскользнулась, упала и уронила пару кусков угля. Но дело не в этом. Карга был в ярости из-за того, что нам пришлось остановить работу на нескольких плавильнях, чтобы очистить их от шлака.
— Мой народ знает только один механизм власти — страх, — произнес Гаарк. — Они не могут жить иначе.
— И именно так ты и управляешь ими?
— В более тонкой форме, но, по сути, ты прав.
— Ты распространил свою защиту на меня и на моих рабочих.
— Их не отправят на убой и не выберут для пиршественного стола без причины. Но, по-моему, в этом случае у Карги был повод для наказания.
— Несколько фунтов угля стоят дороже человеческой жизни?
— Да, — резко бросил Гаарк. — Карга является главным надсмотрщиком. Если норма не будет выполнена, ему придется за это отвечать. Таков закон здешнего мира. Карга живет по этим правилам, и вы должны приспособиться к ним или умереть. Ты больше думай о себе и о своей семье, Шудер. Они находятся под моим прямым покровительством, и, пока ты будешь мне верно служить, я не перестану лично заботиться о вашей безопасности. Чем меньше ты будешь переживать за других, тем дольше проживешь сам.
Гаарк слегка склонил голову, давая понять, что разговор окончен, и развернул своего коня.
Ганс смотрел ему в спину, все еще не давая себе расслабиться.
— Дам тебе хороший совет, — не оборачиваясь, бросил ему на прощание Гаарк. — Если, как я подозреваю, ты действительно задумал какое-то безумство, то ради своего же блага одумайся, пока не поздно.
Провожатый Ганса ждал его неподалеку. Они пустили лошадей вскачь и стремя к стремени понеслись вниз по склону холма. Из паровозной трубы в небо взметнулся сноп искр, и локомотив, тянувший покрытые брезентом платформы, тронулся с места. Длинная вереница рабов-чинов, похожих на строителей фараоновых пирамид, впрягшись в лямки, тащила прочь от депо огромные известняковые блоки. Ганс скакал молча, все еще не позволяя себе ни единой опасной мысли.
Вдруг Гаарк способен читать его мысли, даже когда его нет рядом?
— Он знает.
Ганс пораженно вытаращился на своего спутника.
— Он чувствует, что вы что-то затеваете, хотя не знает, что именно. Считай это предупреждением.
— О чем ты говоришь? — с деланным удивлением спросил Ганс.
— Его разум видит далеко.
— Тогда почему ты вообще начал эту беседу?
— Я не знаю, где сейчас его мысли, но они не здесь, не внутри меня или тебя. Они блуждают далеко отсюда.
Ганс оглянулся и увидел, что Гаарк остановил коня и смотрит на него. Шудер ощутил внезапный холод, словно ему в душу вонзилась ледяная стрела.
Гаарк ехал сквозь становище орды, глубоко погрузившись в раздумья. Что-то не давало ему покоя. Он может развязать войну прямо сейчас и скорее всего победит, если его удар окажется достаточно сильным и неожиданным, но все же лучше пока подождать. Однако откуда у него это тревожное предчувствие?
— Ты что-нибудь выяснил? — спросил у Гаарка подъехавший Джамул.
— Шудер хитер. Конечно, он мечтает вырваться из плена. Я почувствовал это, когда увидел, как он смотрит на железную дорогу, ведущую на запад. Там, за горизонтом, ему мерещилась свобода.
