Вот показались разбросанные на берегу палатки. Пятничный день шел к своему трудному завершению. Насколько я помню, в конце рабочей недели археологи обычно водку пьянствуют. Во всяком случае, так они это называют.
Я расплатилась с таксистом. Вышла из машины, сняла босоножки, закинула на плечо ремень спортивной сумки и побрела по горячему песку к палатке Сан Саныча.
Почему-то у меня возникло странное чувство, что я вернулась домой.
Я дошла до палатки начальника экспедиции и прислушалась к возгласам внутри. Все правильно. Лагерь в полном составе сидит за импровизированным столом, накрытым газетой. На газете, как пить дать, расставлены открытые рыбные консервы, разнокалиберные стаканы и рюмки, лежит раскрошившийся черный хлеб и поломанные столовые приборы, типа двузубых вилок. Еще на столе, конечно, стоит пара бутылок хорошей водки, ибо хорошая водка — это единственный вид снобизма, который могут себе позволить научные работники на сегодняшний день.
Я взялась за край парусиновой двери и потрепала ее в воздухе. Плотная ткань издала звук наполненного ветром паруса. Разговоры стихли.
— Можно? — спросила я громко.
— С ума сойти! — пробормотал кто-то, по-моему Игорек. — Кажется, я слышал Элькин голос.
— Допились, блин, — философски резюмировал незнакомый мне человек.
И только Рябчик номер три (первые два умерли от старости) вдруг радостно и негромко тявкнул, что вообще-то позволял себе делать крайне редко и только в знак приветствия.
Я нагнула голову и вошла. Остановилась, изучая собравшихся. Все в сборе. И все именно так, как я себе и представляла.
Сан Саныч сидел во главе стола дальше всех от входа.
— Элька, ты? — спросил он неуверенно.
Я вспомнила о своем сменившемся имидже, разлохматила замечательную стрижку и снова стала узнаваемой.
— Это я!
И археологи хором сказали:
— Добро пожаловать!
Тоска, скрутившая сердце, разжала свою корявую лапу, ноги подкосились, и я плюхнулась прямо на земляной пол палатки.
— Элька! — вскричал Сан Саныч более уверенно. — Господи! Вот уж, не ждали, не гадали… Ты чего, опять на практику?
Я шмыгнула носом. Если бы!
— Сан Саныч, я к вам дня на два. Не прогоните? Проживание и питание за мой счет…
Сан Саныч выбрался со своего места, продрался ко мне сквозь множество мужских колен и чмокнул меня в макушку.
— Живи, — разрешил он. — Рад тебя видеть.
После этого с приветствиями потянулись остальные археологи. Странно, но мне кажется, что они были действительно рады меня видеть. Перецеловавшись со всеми, я вспомнила о привезенном с собой сюрпризе. Раскрыла сумку, достала оттуда две бутылки хорошего виски и две бутылки хорошего коньяка, шлепнула их в центр стола и сказала:
— Вот!
Подумала и добавила:
— Угощайтесь!
За столом воцарилось напряженное молчание. Затем опомнившийся Ян Майорович вытянул толстую пятерню, ловко сграбастал со стола по одной бутылке виски и коньяка и унес все это в потайное место, заявив:
— Это на потом! Хватит с вас и половины!
— Ну, ты даешь! — нарушил молчание Коля. — Царский подарок! В честь чего притащила?
— Напиться хочется, — честно ответила я.
Сан Саныч глянул на меня проницательными глазами и заметил:
— Взрослеешь, девочка моя…
И пьянка покатилась по нарастающей.
Честно говоря, напиваюсь я крайне редко. По двум причинам. Во-первых, у меня не очень крепкий желудок, и после определенной порции алкоголя наступает обратный процесс. Я сижу в обнимку с белым другом (унитазом) и отдаю долги природе.
Во-вторых, одной пить противно. А компании, в которой я могла бы себе позволить подобную вольность, у меня нет. Разве только археологи.
В присутствии этих мужчин я могу напиться совершенно спокойно, не думая о том, что меня неправильно поймут, что я наговорю глупостей и назавтра надо мной станут смеяться… В общем, это люди, которым я полностью доверяю.
Через час я уже была под хорошим градусом, но подавленное настроение не прошло, а сменилось противной плаксивостью. Я хлюпала носом, вытирала его бумажной салфеткой сомнительной чистоты и взывала:
— Саныч, мне плохо!
На что полупьяный начальник экспедиции выдавал философский ответ:
— Элька, а кому щас хорошо?..
