Я снова огляделась вокруг. Пляж кишел людьми. По-моему, народу даже прибавилось. Солнце раскаляло город с такой яростью, что даже теплая мутная водичка казалась панацеей для тех несчастных, которые не могли уехать на дачу. Пляж, повторяю, был переполнен, но серых заветных плавок мне отыскать взглядом не удалось.
Я уселась рядом с брошенными вещами.
Вот ведь ситуация! Уходя из дома, я была намерена не возвращаться в душную квартиру, наполненную отвратительным едким дымом, как можно дольше. Но теперь, когда почти незнакомый человек лишил меня права выбора, до одури захотела домой, в ванную. Поближе к любимым журналам моего детства.
Загадка природы!
Рядом со мной расположилась группа молодых людей подросткового возраста. Таких юношей и девушек я часто опрашиваю, когда трудолюбивая компания «Риглис» желает выяснить, нравится ли потребителю вкус новой жвачки. Потребители жвачки делятся на три возрастные категории: от четырнадцати до семнадцати, от восемнадцати до двадцати и от двадцати одного до двадцати пяти лет.
Проще всего установить контакт с двумя первыми группами. Подростки вообще тащатся от возможности пожевать жвачку на халяву и зачастую приводят к нам множество друзей и подружек.
Их не смущает ни то, что время жевания определяется с помощью секундомера, ни вопросы, тупо повторяющиеся после третьей, пятой и восьмой минуты жевания, типа: «Какой вкус сейчас у вашей жевательной резинки?». Они охотно идут на контакт, балдеют от проявленного к ним внимания и частенько делятся с нами своими маленькими проблемами. Так, например, один молодой человек пятнадцати лет от роду, которого мы опросили накануне, заскочил в библиотеку и испуганно поведал нам, что родители дали ему денег на новый музыкальный центр. Он уже отправился покупать технику, но ему кажется, что его преследует какой-то незнакомый человек. Мы восприняли проблему серьезно, тем более, что возле библиотеки действительно шлялся взрослый мужик угрюмого вида и заглядывал в наши окна. На вопрос, не говорил ли он кому-нибудь о деньгах, юноша радостно воскликнул: а как же! Говорил, и не кому-нибудь, а примерно десятку своих ближайших друзей!
В общем, мы заставили его сидеть в библиотеке до обеденного перерыва, а потом все вместе отправились в магазин. Юноша шагал впереди, за ним, чуть отстав, следовал конвой из пяти грозно сопевших теток. Мужчина, который показался нам подозрительным, откровенно струхнул и ретировался, но мы не успокоились и сопроводили юношу до дверей его квартиры вместе с покупкой. По дороге мы наперебой втолковывали ему правила элементарной безопасности, и он попал домой уже изрядно обалдевший от нашего общества. Тем не менее, парень был нам благодарен и частенько забегал в библиотеку перекинуться словом-другим.
Труднее всего склонить к общению людей от двадцати одного до двадцати пяти лет. Нет, они не хамят интервьюеру, но очень твердо уклоняются от попыток завлечь их на опрос. В этом возрасте люди, как правило, становятся более замкнутыми и недоверчиво смотрят на окружающих. Да и взгляд на мир у них заметно трансформируется. Из щенячьего восторга постепенно вырастает некоторый осмысленный цинизм, и воспринимать действительность человек в этом возрасте начинает через очки с темными окулярами.
Мне, например, в душу запал один молодой человек, которого я захомутала по дороге к метро. Я завела юношу в фойе библиотеки, усадила в кресло и предложила вспомнить содержание какой-нибудь рекламы жевательной резинки. Юноша с длинными немытыми волосами отложил в сторону гитару в футляре, расстегнул кожаную куртку со множеством заклепок, наморщил лоб и принялся излагать:
— Значит, так. Показан человеческий череп в разрезе, а в нем точки, как раковые отростки. И замогильный голос за кадром вещает, как жвачка влияет на дыхательные пути. Повеситься можно!
— А еще какую-нибудь рекламу помните? — спросила я, изо всех сил стараясь не засмеяться.
— А как же! Например, вот еще одна. Пляж, на нем полно полуголых людей, которые отдыхают и худого не чуют. В это время по небу, как объекты ПВО, летят три огромные упаковки жевательных резинок. Текст не помню, но тоже убойный. И зомбированный народ, как под гипнозом, топает за ними.
