— Джэк Смит, — отвечал моряк, делая две ошибки в произношении, ускользнувшие от Баррофальди.
— А название вашего люгера, синьор? — продолжал вице-губернатор, не отрывая пера от бумаги в ожидании ответа.
— «Крыло и Крыло», — отвечал моряк, снова делая ошибки в произношении. Вице-губернатор записал название, но затем попросил объяснений у капитана.
— Видите ли, на нашем судне двойной парус — по одному с каждой стороны, и они надуваются наподобие крыльев птицы — отсюда название.
— Но давно ли англичане стали строить люгера? До сих пор это были излюбленные французские суда?
— А, я понимаю, вы подозреваете во мне француза, или испанца, или я не знаю кого; но я могу вас успокоить: я англичанин и состою на службе английского короля.
— Ваш люгер принадлежит к королевскому флоту или разъезжает по поручению корсара[13]?
— Разве я похожу на морского разбойника? — обидчиво спросил капитан. — Вы оскорбляете меня вашим предположением.
— Простите, синьор, нам поневоле приходится быть очень осторожными на нашем уединенном острове в настоящее смутное время. По поводу некоторых подробностей в оснастке вашего судна у нас явились некоторые сомнения, и мне прежде всего необходимо уяснить себе вашу национальность.
— О, сделайте одолжение. Я совершенно разделяю и ценю вашу осторожность и готов вам помочь; но как? Не угодно ли вам поехать со мной на мой люгер и лично осмотреть его? Мои бумаги при мне, и я передаю их в ваше полное распоряжение.
— Не беспокойтесь, капитан, мы все это устроим гораздо проще. Я — книжный червь и льщу себя уверенностью, что хотя и не бывал в Англии, но знаю ее довольно хорошо по книгам. Одного более подробного разговора с вами о ее администрации, нравах и обычаях будет для меня совершенно достаточно, чтобы уничтожить все сомнения.
— Я к вашим услугам, синьор. Я люблю свою родину и горжусь ею.
— Это делает вам честь. Ну, скажите же мне, какого рода правление в Англии? Монархическое, аристократическое или демократическое?
— Однако, синьор, такой вопрос смутил бы любого философа! В Англии есть король; но есть также очень могущественные лорды, да и демоктратия от времени до времени дает себя почувствовать.
— Это вполне допустимое определение, сосед, Вито-Вити, — обратился вице-губернатор к градоначальнику, желая перед ним похвастаться и своими знаниями и своим тонким обращением с иностранцами, — английская конституция, действительно, машина очень сложная. Ваш ответ мне нравится, капитан, он показывает вашу привычку вдумываться во все вопросы жизни, и я ценю разумного человека. Ну, а что вы мне скажете относительно религии вашей родины?
— О, на этот вопрос еще труднее ответить, так как в Англии столько же вероисповеданий, сколько человек населения. Признаюсь, этот вопрос меня всегда сильно тревожит.
— Надо, однако, признаться, что этот вопрос очень редко тревожит моряков. Ну, хорошо, не будем на этом останавливаться; скажите только, ведь вы и ваши сограждане лютеране?
— Допустите какое вам угодно предположение, — возразил капитан, иронически улыбаясь. — Моряки и церковь — лучшие друзья, так как они мало думают один о другом.
— Почти то же и у нас, мой дорогой Вито-Вити, хотя наши моряки жгут множество свечей и бесконечно повторяют молитвы.
— Простите, вице-губернатор, — горячо ответил капитан, — но я нахожу это большой ошибкой со стороны ваших моряков. Их дело шло бы несравненно успешнее, если бы они меньше молились, а внимательнее относились к своим обязанностям.
— Это возмутительно! — воскликнул градоначальник с таким жаром, какой он редко обнаруживал.
— Синьор капитан прав, почтенный Вито-Вити, — остановил его вице-губернатор с таким внушительным видом, что как бы защищал им все свои либеральные идеи просвещенного человека. — Было бы полезнее для дела, если бы наши моряки сначала работали, а потом молились, а не наоборот, как это они делают теперь. Ну, а теперь относительно вашего языка, капитан, его я мало знаю, а вы, конечно, владеете им в совершенстве…
— Без сомнения, — отвечал капитан, сразу переходя с итальянского языка, на котором говорил до сих пор, на английский, с такой увереренностью, что уничтожал все подозрения.
