— Кто-нибудь в эти дни снимал дом с охраны? — спросила Алена запыхавшегося Кристиана.
— Да, позавчера. Несколько часов здесь находился тот, кто может войти в дом и в курсе того, как снимается охрана. Если учесть, что Жак знал, не исключено, что это был он. Его могли заставить это сделать.
Алена с шумом выдохнула сигаретный дым и резко мотнула головой.
— Никогда. Если только он что-то придумал и сам, добровольно привел их в дом.
— Зачем?
— Надо осмотреть дом и сад. — Алена с тревогой взглянула на мгновенно постаревшего на несколько десятков лет Кристиана. — Я бы на твоем месте не пренебрегала каким-нибудь успокоительным средством. — И прочтя на его лице упрямое сопротивление, понизив голос, угрожающе прогудела: — Ты мне нужен мобильным и соображающим, а не в полуобморочном состоянии. Давай! В доме есть аптечка?
Кристиан несколько секунд как загипнотизированный смотрел в потемневшие сузившиеся глаза Алены, потом, коротко вздохнув, послушно побрел к дому.
Алена достала мобильник, набрала Севу.
— Возьми в моем номере записную книжку и продиктуй телефон Егорычева. Ищи на букву «У». Потому что уголовный розыск. Мне надо задать ему один вопрос. Все. Жду.
Когда Кристиан вернулся в сад, Алена сидела на корточках возле клумбы и внимательно изучала стрелки тюльпанов, которые, приветствуя весну, выбросили по два длинных листочка.
— Ты обошел дом? — Алена погладила пальцем шелковистые листочки и обернулась к Кристиану.
— Да. Но, мне кажется, лучше это сделать еще раз тебе, Алена.
Она отрицательно покачала головой:
— Ты должен сейчас предельно собраться, Кристиан. Сконцентрировать все свое внимание и память. Жак мог оставить какой-то знак только тебе, потому что понимал — к тебе обратятся из санатория, как только он не вернется туда вовремя. Вспомни, где вы больше всего бывали вместе.
— Наверное, на конюшне, — неуверенно произнес Кристиан.
— Отлично! Мы можем туда пойти?
Кристиан кивнул, и они двинулись в угол сада, где виднелась калитка, ведущая на конюшню. Но Кристиан внезапно остановился.
— Нет, вряд ли. Там всегда два конюха. Они никогда одновременно не отлучаются вдвоем. Думаю, лишние свидетели им были не нужны.
— Хорошо, ты прав, вернемся в дом.
Когда по прошествии сорока минут тщательного обследования дома уже не осталось никаких вариантов, Алена воскликнула:
— Надо тщательней обыскать туалет. Это единственное место, где он мог находиться один. Вспоминай, Кристиан, никогда ничего не было у вас с Жаком связано с пребыванием в душе, в ванной? Может быть, что-то забавное и смешное или наоборот… К примеру, ты мог пускать кораблики, когда сидел в ванне.
— Причем здесь кораблики?! — взорвался вдруг Кристиан. — Ты соображаешь, что говоришь? Он был садовником! Садовником, а не горничной или няней! Я что… с ним в ванне купался? Или он мыл меня под душем? Это тебя уже пора положить под капельницу или ввести транквилизатор! Ты несешь полную ахинею и выставляешь меня окончательным идиотом. «Ищи, Кристиан, ищи, иди по следу». Ты мне еще дай его носок понюхать! Я — не ищейка и ты — не сыщик. Как ты не понимаешь, что пора прекратить заниматься самодеятельностью и срочно подключить полицию.
— Которая несколько дней будет изучать то, что нам давно известно, — хладнокровно перебила его Алена, продолжая исследовать каждый миллиметр ванной комнаты, совмещенной с туалетом. — Потому что нам на слово они не поверят. А у нас сейчас каждая минута на счету. Вот оно!
Алена держала в одной руке мыло, а в другой прилепленный к обратной стороне куска и поддетый ногтем маленький зеленый треугольник.
— Что это? — Кристиан подошел ближе и наблюдал, как ополаскивает его над раковиной струйкой воды возбужденная Алена. — Прилипла к куску мыла малюсенькая травинка, а ты делаешь из этого событие. И какой знак я по-твоему должен был получить?
— Это не травинка, Кристиан. Это самая верхушечка только что проклюнувшегося тюльпана. Я обратила внимание, что на клумбе надломлен один лист. И главное, это никак не противоречит логике его поведения. Он же садовник, как ты справедливо заметил в своем гневном монологе. Наклонился над своими питомцами, пустившими стрелки, и надорвал верхушку.
