— Слушай, а может, мы вместе… пойдем, приляжем?.. Сам же сказал: есть время.
— Чего? — он переспросил, прислушиваясь к шумам за окном.
— Ну., если выйти излома нельзя и надо ждать, так зачем просто так смотреть друг на друга? А ты все равно мой вечный должник. И пока не вернешь долг, буду тебя… ну, не слезу…
— С тобой понятно, — хмыкнул Турецкий.
— Ничего тебе, Сашка, непонятно. Если ты стесняешься, то я ничего не стесняюсь, и тебя, в первую очередь. А когда еще и в экстремальных условиях, то, говорят, такой секс ни с чем вообще сравнить нельзя… Ну, чего ждешь-то? Хватай и тащи! А я буду слабо сопротивляться!
— Не ори! С ума сошла? Они же услышат. У тебя нарочно, что ли, все форточки открыты?
— Так жарко! В доме дышать было нечем.
— Еще надышимся. Не знаю, чем они вооружены, но надо быть внимательными и осторожными, пока не приедут опера, ясно?
— А чего бояться? Если он полезет в окно, ты ж его «хряпнешь»?
— Еще как «хряпну»! — он засмеялся. — Ты — умница. Но все равно не шуми. Как только они полезут, ты сразу же уйдешь в ту комнату, и без разговоров, они ведь и стрелять умеют, а ночью нет ничего противнее и страшнее шальной пули.
— Ой, какой ты умный! Но лучше б нам все-таки…
— Потом, потом, все потом…
— Ловлю на слове!
— Ох, рыбачка… Лови уж, может, и поймаешь… когда-нибудь… чем черт ни шутит, а?..
Говорил он пустые слова, а сам чутко прислушивался к полутьме, слегка подсвеченной дальним фонарем.
Наконец, услышал внизу, подокном, негромкие голоса. Нашли… Но заговорили не по-русски. Турецкий выглянул и увидел три силуэта. Один из них быстро пробежал по окну лучом фонарика. Вот как! Задачка усложняется. Инга, по-прежнему прижимаясь к нему, начала медленно переводить. Речь у тех шла, конечно же, о том, какие из окон на этой стороне дома. Один из них быстро ушел за угол, видно, к подъезду, чтобы определиться поточнее и не влезть в чужую квартиру. Большой шум никому не нужен, шеф велел тихо действовать. Эту фразу Инга перевела последней, и Турецкий кивнул ей. Отдал телефонную трубку и попросил уйти в спальню и уже оттуда, как можно тише, передать эти сведения Лазарю — о темном джипе, троих бандитах, одного из которых зовут Андрис, и приказе «шефа». Пусть срочно выясняет, кто это?
А сам он оставался у окна. Они же быстро вычислят и полезут: двух мнений нет. Турецкий вспомнил, на каком расстоянии от угла дома находятся окна, и подумал, что от водосточной трубы, даже если она находится в идеальном состоянии, до оконной рамы им не дотянуться. Значит, остается только лестница.
Прикидывая «бандитские варианты», он сделал вывод, что налетчики они, конечно, никакие. Уж если б ему пришлось совершить такую операцию, он бы еще днем провел рекогносцировку и выяснил все необходимые детали. И про лестницу бы узнал, и куда нужные окна выходят, и на всякий случай, машину бы с люлькой для ремонта фонарного освещения подогнал бы, чтобы войти в квартиру, как минимум, с двух сторон одновременно. И вот еще, что странно, вероятно, среди нападавших есть и тот, кто в первой половине дня привозил средство для похудения. Как же он-то ничего не запомнил? Инга ведь его в дом пустила, даже на кухню провела. Что ж он, не заметил внутренних дверных запоров? Сам Александр Борисович, едва вошел в квартиру, первым делом обратил на них внимание. Хотя у него уже была своя внутренняя установка, как выражается Ирка, великий знаток психологии. Их все еще нет, а она, бедная, небось, переживает, и в голову лезут не весть какие мысли. Надо ей позвонить и объяснить, хотя бы в двух словах… Или не надо? Еще больше волноваться станет? Ну что делать? А! Пусть лучше Инга позвонит! Это выход…
— Ингушка! — шепотом позвал он, и та немедленно оказалась рядом с ним.
— Саша, я все рассказала, он говорит: держитесь и не сильно шумите, чтоб они не убежали раньше времени.
— А теперь ты так же тихо позвони Ирке и коротко проинформируй, что мы ждем оперативников. Только не пугай ее, а то еще примчится сдуру — на выручку, с нее станется…
Инга посмотрела на него почти в упор, глаза в глаза, и прошептала:
— Знаешь, я бы тоже прибежала к тебе. Вот как сейчас. Ой, Сашка, что ты со мной делаешь!
