— Какую новость, детка? — уточнила Эйми максимально спокойным тоном. Она никак не ожидала от Джеда такой подлости! Ну почему она все время оказывается крайней?
— Папа никуда не собирается уезжать! Правда, это замечательно? — раскрыл карты Тоби, вылавливая из соуса боб.
— Да, это по-тря-са-ющая новость! — Эйми широко улыбнулась Тоби, затем пригвоздила Джеда взглядом, исполненным негодования и презрения.
Джед бесхитростно улыбнулся в ответ.
— Мой папа всегда будет рядом, это же круто! — Тоби не мог успокоиться и искренне полагал, что мама должна радоваться ничуть не меньше его. — Значит, мы, когда захотим, сможем ходить под парусом, кататься на роликах и запускать воздушных змеев!
— Вынуждена немного тебя огорчить, дорогой. Не забывай, что ты уже большой и в следующем году пойдешь в школу, так что у тебя будет оставаться не слишком много свободного времени, — не могла сдержаться Эйми. При этом она прекрасно понимала, что ей следует радоваться: Джед принял это решение ради Тоби, причем не стал при этом манипулировать ее материнскими и женскими чувствами. Чего она не могла допустить, так это имитации семейного благополучия. «Все или ничего!» - такими категориями мыслила Эйми в вопросах любви и счастья.
— Я помню про школу. Но ведь будут выходные и каникулы, — Тоби округлил глаза, удивленный и расстроенный ее строгим тоном.
— Хорошо, — словно о чем-то своем проронила Эйми, бессмысленно двигая еду на тарелке.
Джеду не составило труда догадаться о причине ее плохого настроения. Он перевел разговор с сыном на безопасные темы, участие Эйми в которых ограничивалось периодическими «угу» и «наверное».
Обида, неуверенность и... ревность, банальная ревность, подозрение, что сын нуждается в Джеде больше, чем в ней, заставляли гнев разгораться с каждой минутой ее безмолвного присутствия при их оживленном «мужском» разговоре. Болезненное самолюбие подталкивало Эйми к заключению, что для Джеда общение с ней — всего лишь досадный компромисс, целью которого является возможность быть ближе к сыну.
— Подавать десерт? — Эйми вскочила со стула, прогоняя прочь столь постыдные мысли.
Нельзя жить с человеком, который тебя не любит. Это унизительно и безнравственно. Рано или поздно его потянет к другим женщинам, и что делать ей тогда? Закрывать на все глаза и терпеть? Нет уж, дудки! Надо как можно быстрее поставить все точки над «i». Иными словами, Эйми созрела для чистосердечного разговора. И чем раньше, тем лучше.
— Мои любимые печеные яблочки в сиропе? — воскликнул Тоби и, получив положительный ответ, вскочил, чтобы помочь маме сервировать стол к чаю.
— Разделяю твою радость, чемпион, — Джед тоже подошел к Эйми. — Что-то случилось? — тихо спросил он ее, помогая разложить десерт.
— Справлюсь, — сухо отстранилась она.
Джед внимательно следил за ней весь вечер, отмечая каждое изменение в ее настроении. Было очевидно, что Эйми не желает изображать счастливую семью.
— Как вкусно! — Тоби с восторгом доедал свое любимое лакомство и в нетерпении ерзал на стуле, обдумывая, чем бы ему заняться после ужина. — Мам, а можно я дочитаю перед сном комиксы, которые начал утром?
— Конечно, — с нежной улыбкой отозвалась Эйми. — Я к тебе через полчасика зайду, чтобы пожелать сладких снов.
— А ты, пап, тоже зайдешь? — спросил Тоби, остановившись в дверях.
— Ты сомневаешься? — рассмеялся Джед. Но на душе его скребли кошки. Он догадался, что сейчас его ждет крупный разговор, результат которого предсказать трудно, но пообещал себе сделать все от него зависящее, чтобы сломить сопротивление Эйми. Она должна наконец понять, что им будет хорошо вместе.
— Отлично! — воскликнул Тоби и, довольный, отправился в свою комнату.
Какое-то время они молча вслушивались в затихающие шаги сына. Эйми собиралась с мыслями, полагая, что именно ей следует начать разговор.
— Как мило с твоей стороны было посвятить меня в свои планы, — иронично заметила она.
— Эйми, пойми, этим утром Тоби совершенно неожиданно задал мне прямой вопрос. Он боялся, что после его выздоровления я снова исчезну. Я не имел права хитрить.
