Саддам повернулся — и те, кто его привел, один за другим стали выходить, пятясь назад. Остался один Кусей — но не выдержал даже он.
— Ты заботился о моей безопасности, русский? — сказал Саддам — говорил, что мне нельзя стоять на той трибуне?
...
— Посмотрим, прав ли ты на сей раз. А пока — ответь мне на один вопрос...
Николай вдруг понял, что с ним. Он чувствовал, что он не прав. Он чувствовал, что совершает предательство. А предательство, чем бы оно ни было обусловлено — было предательством не более того.
Он становился предателем в любом случае. Вопрос был — кого надо предать.
Ждать пришлось недолго.
Вбежал Кусей. У него был автомат на боку, глаза блестели.
— Отец!
Саддам поднял взгляд на него.
— Говори.
Кусей покосился на русского
— Говори при нем — потребовал Саддам.
— Трибуну обстреляли, отец. Маджид убит наповал.
Саддам встал на ноги. Провел руками по усам... он был совершенно спокоен.
— Как это произошло?
— Никто не знает, отец. Была стрельба.
— Да примет Аллах душу Маджида, тем более что он был убит вместо меня — сказал Саддам богохульное — мы уезжаем. Найди три машины...
К дому — подогнали три японских Тойоты Ланд Круизер, обычных для Ирака машин, привычных для армии, с затемненными стеклами. Несколько человек — перекрыли дорогу и с той и с другой стороны, воинственно держа автоматы.
Вышел Саддам. Он был в своем обычном берете — и даже не попытался как-то замаскироваться.
Когда Кусей полез в машину — он остановил его рукой.
— Советский поедет со мной — и, видя недоумение и обиду на лице Кусея, добавил — а ты, если меня убьют, станешь Вождем.
Кусей пошел к третьей машине — но Николай не сомневался в том, что Кусей сейчас думает. Он нажил себе смертельного врага.
Ручка в кармане — жгла бедро. Ее нашли — но это была с виду обычная ручка. Она даже не была металлической — и быть замаскированным пистолетом никак не могла.
Саддам сел справа — а Николай, чтобы выиграть хотя бы пару секунд, начал обходить машину. Он вспомнил мать... и то, как он ей соврал, и то, как сбежал из дома, не желая видеть отца и врать еще и ему. Он обещал вернуться.
Но это, похоже, невозможно.
Садясь в машину — он все-таки вдавил колпачок. И больше — ничего делать не надо было. Только сидеть — и ждать.
Машины шли быстро. Город был перекрыт — но сейчас все бросились к тому месту, где произошло покушение. Остались только посты полиции и часть армейских постов. Они сидели так: Саддам сидел сразу за водителем, рядом Николай — а впереди Николая сидел Исмаил, держа на коленях автомат.
Машины — все три Ланд Круизера были одинаковыми — постоянно менялись во время движения местами. Этому не надо было учить — иракцы научились этому от англичан, которые тренировали их до советских.
Почему то он сразу понял, когда увидел пост на перекрестке — на самом выезде из города — он сразу понял, кто это такие. Возможно, его внимание привлекло то, что рядом с бронетранспортером Панар — уродливой, похожей на гроб на колесах машиной — стояла Тойота белого цвета, гражданская, а еще дальше и на противоположной стороне дороги — Мерседес.
Возможно, машина посольства с залепленными грязью номерами. Хотя вряд ли они так рискнули... мало ли.
— Ходу! — крикнул он, не вспомнив, что водитель не понимает по-русски. Они шли третьими в конвое, только что, поменявшись местами с машиной Кусея.
Из-за бронетранспортера показался солдат с тяжелой винтовкой G3, видимо трофейной. Из-за Тойоты показались еще двое, один плюхнул на капот сошки немецкого MG, у второго была такая же иранская винтовка...
— Ложись!
Николай рванул Саддама на себя и вниз до того, как по машинам забарабанили пули. Водитель машины Саддама — сделал совершенно не то, что он должен был сделать, чему его учили. Он должен был нажать на газ — а он нажал на тормоз, в то время как две головные машины — проскочили вперед. Тем самым — он и спас всех.
Нападающие — ожидали, что будут вести огонь по колонне, в то время как машины разделились — две остановились впереди, под огнем — и одна так и не доехали до места засады метров тридцать. Получалось, что они были вынуждены вести огонь по двум целям — к чему не были готовы.
