Он знал правила. Отлично знал. Помнил, как сам клеймил на собрании комсомольской первички товарищей, задержанных милицией подвыпившими. Андропов наводил порядок, за пьянство карали со свирепой жестокостью, пили при этом все, но оттого еще жестче затаптывали оступившихся. У системы было одно правило — только одно.
Не попадайся.
Но он — так просто сдаваться не хотел.
Надо было понять — что он может бать иракцам. Что перевесит возможность скандала с советским чиновником — причем он знал, что отношения сейчас напряженные. Он попал что называется «как кур в ощип».
И тут — он понял что.
Точнее — кого.
Он закричал и затопал ногами, не обращая внимания на камеру
— Эй! Эй-эй!
Дознаватель явился минут через десять. Он был аккуратным, в форме, с усами точь-в-точь как у Раиса. Подвинул стул, сел.
— Продолжим.
— Я хочу кое-что сказать.
— Что именно?
Дознаватель отлично владел русским и не только им. Как и наиболее квалифицированные оперативники иракской разведки — он учился в Военно-дипломатической академии Советской армии. Так что навыками допроса — он тоже владел.
— Я могу дать информацию о шпионе, работающем в Ираке.
— Каком шпионе?
— Советском шпионе, работающем в Ираке.
Дознаватель иронически поднял брови
— О шпионе?
— Именно. Вы что — не хотите меня выслушать.
Дознаватель, конечно же, хотел. Просто он был слишком профессионален для того, чтобы показывать это. Его учили советские профессионалы, и учили его на приемах времен Второй мировой — иракцы про них и слыхом не слыхивали. Часто гордых немецких летчиков или подводников, которые готовы были умереть, но не заговорить — удавалось раскрутить только тем, что дознаватель публично надсмехался над ними самими, над их возможностями, над их техникой. Гордые немцы не могли жито стерпеть и вываливали сов секретную информацию.
— Ну почему же. Только с вашего позволения начнем с того, что вы представитель внешнеторгового объединения Автоэкспорт, верно?
— Да! То есть, нет!
— Да или нет?
— Нет!
— Тогда кто вы?
— Я агент КГБ!
На самом деле Кабая и в самом деле сохранил связи. Он был стукачом в университете, стал стукачом и здесь, тем более что стучали тут каждый второй как минимум. Свой художественный стук — он использовал, чтобы убирать конкурентов, иногда это получалось, иногда нет. В Дамаске он, откровенно говоря, достучался.
— Вы агент КГБ?
Дознаватель знал советскую систему разведки и знал, что это бред — развивающимися и просоветскими странами занималось в основном ГРУ.
— Да, я агент КГБ.
— И вас как агента КГБ послали покупать марихуану?
Еще один прием выведения из себя — абсурдные предположения. Сбивай собеседника с мыслей, не давай ему говорить, как он хочет.
— Нет.
— Тогда может вас послали купить два килограмма серебряных изделий?
— Нет, при чем тут это!?
— Может и не при чем. Так вы агент КГБ?
— Вы выслушаете меня или нет?
— Я слушаю.
Кабая замялся
— Если ... я сдам другого человека — вы меня отпустите?
— Что значит — другого человека?
— Другого человека. Того, кто умышлял на убийство Саддама Хусейна.
Иракский дознаватель закурил терпкую турецкую сигарету
— Вы понимаете, что говорите?
— Вполне...
Саддам, сидя в другой комнате — внимательно слушал.
Тем же вечером — освобожденного капитана Гхадири привезли на одну из вилл в Багдаде.
Когда Мерседес остановился — с него сняли повязку и обыскали. Затем вышел новый личный порученец Саддама и приказал идти за ним.
Саддам Хуссейн — стоял в саду, в своем неизменном военном френче с черным шейным платком и смотрел на звезды.
— Капитан Гхадири... — не оборачиваясь, сказал он
Капитан стал по стойке смирно.
— Враги государства сильны и хитры, в числе прочего им удалось оболгать и вас. Хвала Аллаху, я вовремя распознал ложь, и потому — вы сейчас свободны.
— Я готов отдать за вас жизнь, сайиди — просто сказал Гхадири
Саддам повернулся, и какое-то время внимательно изучал его...
— Я знаю — сказал он — именно поэтому, теперь вы полковник Республиканской гвардии и мой личный порученец.
...
— Мне нужно, чтобы вы кое-что организовали. У вас есть доверенные люди в парашютно-десантной бригаде, которую тренируют советские? Такие, которым можно было бы доверить важное задание партии, и которые не скажут о нем советским?
