– Расскажите мне об этом.
Она передернула плечами.
– Им дают таблетки, чтобы помочь проснуться, и стимулирующие вещества, чтобы справиться с депрессией.
– А что дают гомикам?
– А, этим... Им обычно давали гормоны, но они не помогают. Сейчас применяют лечение, вызывающее к этому отвращение. Но что бы они там ни говорили в Институте Геринга, любой доктор в частной беседе скажет вам, что основные ее причины трудно устранить. Киндерман должен это знать. Думаю, у него самого рыльце в пуху. Я слышала, как он рассказывал одному пациенту, что психотерапия устраняет проявление невроза, возникающего на почве гомосексуализма, и помогает пациенту перестать обманывать себя.
– Тогда ему следует опасаться статьи 175.
– А что это такое?
– Статья в германском Уголовном кодексе, которая рассматривает гомосексуализм как уголовное преступление. А как обстояли дела с Рейнхардом Ланге? Его тоже лечили только от сопутствующих проявлений невроза?
Она кивнула и села на край моей кровати.
– Расскажите мне об этом Институте Геринга. Он имеет какое-нибудь отношение к Толстому Герману?
– Матиас Геринг – его двоюродный брат. Институт для оказания психотерапевтической помощи существует под покровительством Геринга. Если бы не это, в Германии почти не осталось бы приличных заведений, где лечат психических больных. Наци уничтожили бы психиатрию только потому, что ее цвет составляют евреи. Все это – сплошное лицемерие. Многие психиатры продолжают тайно выписывать труды Фрейда, осуждая его публично. Даже так называемый Ортопедический госпиталь СС около Равенсбрюка – не что иное, как психиатрическая лечебница СС. Киндерман работает в нем консультантом, являясь при этом одним из учредителей Института Геринга.
– А кто же финансирует институт?
– Трудовой фронт и военно-воздушные силы.
– Ну конечно! Разменная монета Премьер-министра.
Глаза Марианны сузились.
– Послушайте, вы задаете слишком много вопросов. Кто вы, полицейский или что-нибудь в этом роде?
Я встал с кровати, надел халат и сказал:
– Что-нибудь в этом роде.
– Вы расследуете здесь какое-нибудь дело? – Ее глаза расширились от возбуждения. – Что-нибудь, в чем замешан Киндерман?
Я открыл окно и на минутку высунулся из него. Приятно вдыхать утренний воздух и даже запахи, доносящиеся с кухни. Но сигарета еще приятней. Я достал последнюю пачку из-за оконного выступа и закурил. Глаза Марианны с неодобрением задержались на сигарете в моей руке.
– Здесь нельзя курить, вы знаете?
– Я не знаю, замешан ли в этом деле Киндерман или нет, – сказал я. – Именно это я и хотел выяснить, ложась сюда.
– Ну, тогда вам нечего меня опасаться, – с жаром заверила она. – Мне наплевать, если с ним что-нибудь случится. – Она встала, сложив руки на груди, ее лицо приняло жесткое выражение. – Он негодяй. Знаете, несколько недель я работала все выходные, потому что больше было некому. Он сказал, что заплатит мне вдвойне и наличными, но до сих пор ничего не заплатил. Вот какая он свинья. А я купила себе платье. Это, конечно, глупо, надо было подождать. Теперь я задолжала квартирной хозяйке.
Я размышлял, не разыгрывает ли она меня, как вдруг увидел у нее на глазах слезы. Если она меня и разыграла, то, надо признаться, сделала это мастерски. Такая игра заслуживала признания.
Она потерла нос и сказала:
– Можно попросить у вас сигарету?
– Конечно. – Я протянул ей пачку и затем чиркнул спичкой.
– Вы знаете, Киндерман был даже знаком с Фрейдом, – сообщила она, закашлявшись немного после первой затяжки. – Они познакомились в Венской медицинской школе, где Киндерман учился. После ее окончания он какое-то время работал в Зальцбургской психиатрической лечебнице. Он сам родом из Зальцбурга. Когда в 1930 году умер его дядя и оставил ему в наследство этот дом, он решил превратить его в клинику.
– Похоже, вы его хорошо знаете.
– Прошлым летом у него две недели болела секретарша. Киндерман знал, что у меня есть некоторый опыт секретарской работы, и попросил меня заменить ее. Так что я его хорошо изучила. Достаточно хорошо, чтобы возненавидеть. Я не собираюсь здесь задерживаться – сыта всем этим по горло. Поверьте, тут очень многие думают так же, как я.
