Книги по сексу появились много лет спустя, читаются с большим удовольствием: «Мастурбация представляет собой суррогатное средство, позволяющее снять или смягчить проявления физиологического дискомфорта, порождаемые биологической потребностью, не находящей адекватного удовлетворения». Несколько неприлично про женщин: если они не мастурбировали в юности, то в три раза чаще страдают отсутствием оргазма.
По поводу пубертатного периода (созревания), которое длится от первого семяизвержения до остановки роста, ученые пишут: «в этом возрасте возникает ряд эмоциональных проблем, таких, как сомнение в правильности своего развития и роста, тревожно-мнительное отношение к собственной внешности, неуверенность в собственном соответствии образцам маскулинности (мужеподобия), возникают идеи о собственной малоценности, непривлекательности. Появляются специфические эротические переживания, фантазии, сновидения».
Всё так и было у него. А ученые добавляют, что избежать всех этих мучений удается лишь немногим здоровым юношам.
Его страдания от непривлекательности усиливались себорреей: фурункулами, угреватостью. Мамино наследство.
Хуже того, стращают ученые: в это же время идет неравномерное и несинхронное созревание определенных зон головного мозга, отвечающих за поведение человека, — вплоть до 19–22 лет.
Хорошее оправдание для нервных срывов.
Правда, его миновали крайности – «бунт против всего мира взрослых, группирование со сверстниками (шайки, банды)». Но общее тягостное впечатление осталось. И не только из-за трудностей времени – гибели отца, бедности (которая не осознавалась), школьной скуки, — но и из-за этого.
Успокаивался он на том, чему учили литература, искусство и руководство – всему тому, что воздействовало через радио, газеты, школу. Они же учили гармонии духовного и физического в мужчине и женщине.
Воображение рисовало прекрасную картину. Воспылавшие взаимной любовью муж и жена идут по жизни рука об руку, на равных реализуют себя в работе, на равных делят семейные заботы, красиво любят друг друга – духовно и телесно.
Исходя из этого он определил для себя свои собственные морально-половые убеждения. Первое – забота об общем благе народа, для которого семья – главная ячейка. Второе – вера в святость брака (единобрачие, моногамию). То, что принято твоим народом, а не мусульманским или еще каким.
В очередной раз он имел право сказать: всегда я симпатизировал центральным убеждениям. Тут верно именно насчет центральных убеждений, потому что он видел другое в народе и в собственном роду.
Дед по отцу много работал на стороне, говорили, что у него там и женщины были. Может быть, он себя оправдывал тем, что жена была немного сварливой.
Дед по матери подрабатывал в Питере извозчиком. В подслушанном разговоре теток мелькнуло: «У него в городе женщина была».
Отец женился на его маме, расходился, сходился. Его младший брат Саша говорил, что была женщина на стороне и еще один сын. Но этот брат любил приврать.
Гордыня (быть не хуже других или лучше) настраивала на неприятие разврата. «Истинный разврат именно в освобождении себя от нравственных отношений к женщине, с которой входишь в физическое общение». Так говорил Наставник.
Пример был очень близок: его собственное рождение – следствие случайной связи. Всю жизнь до женитьбы он подсмеивался над собой: мучаешься от полового голода, отведаешь сладкого и пойдешь по пути отца – долг обяжет.
Итак, он мучился и страдал. Долго, лет 10 лет. Большой срок, тяжелая нервная нагрузка… Страдал не только из-за своих убеждений, но и благодаря заботам партии и правительства. В те времена была полностью ликвидирована проституция. В школах – раздельное обучение. Антисоветчики клеймят за это «преступный режим», и напрасно – во-первых, раздельное обучение существовало при царизме, а во-вторых, еще неизвестно, что лучше. В женщине должна быть тайна, — говорят поэты.
По данным науки, подростком он «должен был пережить романтическую стадию – эротические фантазии на темы литературы и искусства, первую детскую любовь, ощущение уникальности своих переживаний с оттенком безысходности и трагизма, потребность во взаимопонимании, чувство одиночества…» Настырный народ ученые: всё о нем знают, хотя он им ничего не говорил.
