Уже за оградой я с трудом вспомнил, зачем собственно приходил. Лёнька так и не объявился. Осталось одно место, куда мог напроситься на ночлег племянник Старобока. На ватных ногах я побрел к окраине.
Стоявший на отшибе дом тетки Радаихи светился всеми окнами. Видать проблем с керосином не было. Дворовые постройки и крепкий забор говорили о достатке. Хорошо живет Радаиха: крашенные в синь ставенки, новая черепица на крыше. Если уж бедность не порок, то про богатство и говорить нечего. Удручало одно -- у богатых, как водится, свои причуды. Ну, в конце концов, я ж не раскулачивать их шел, так заглянуть по-соседски на огонек, справиться о господине графе и только.
-- В шею гони! И здесь покоя нет! -- Донеслось, едва я переступил порог.
-- Слыхал? -- насупилась Радаиха. -- Или еще раз повторить?!
-- Это кто там такой вежливый? -- Вопросом на вопрос ответил я.
-- Сынок гостить изволит, ты ступай своей дорогой мил человек, чего за зря пол топтать, Ануфрий в гневе страшен.
Скажу честно, если б во мне было на пару литров браги меньше, я возможно так бы и сделал. Но не весь алкоголь в мочевой пузырь поместился, часть в голову попала. В таком состоянии можно и на танк с вилкой, если не подорву, хоть броню покарябаю, а тут Ануфрий какой-то! Сдерживая ярость и рвотные позывы, я поинтересовался:
-- Граф у вас?
-- Ну что за народ! -- Выкатился из соседней комнаты колобок.
Увидев Ануфрия, я чуть не протрезвел. Лысая голова насаженна на огромный живот, с обратной стороны -- короткие кривые ноги.
-- Отдыхаю я нынче, -- раздраженно сообщил колобок, потрясая тройным подбородком. -- А потому никаких дел государственных. Вот через недельку, пожалуйста, милости прошу в Сиженьград, в таможенный приказ. -- Ануфрий звонко зевнул, хлопнул тощими ресницами и, оглядев меня с ног до головы, небрежно продолжил: -- Личность твоя мне насквозь знакома. И скажу прямо -- личность эта мне не нравится, больно хитрую рожу она имеет. Никак управляющий купца Бякина. Угадал?
-- Да как сказать...
-- А ни как, помалкивай лучше. Я таких людишек насквозь вижу. Взятку принес?
-- Какую? -- искренне удивился я.
-- Известно какую, десять рублей. Что ж думаете, пять телег с чаем импортным меньше стоят? Вот возьму и такую пошлину накручу, без портков останетесь. Так что гони денежки и передай хозяину -- пусть дюжину пачек чая мамане завезет, иначе весь груз на границе арестую.
-- А чего ж только дюжину? -- вмешалась Радаиха. -- Поболе можно, не обедняют.
-- И то верно...
Договорить я не дал. Отбросив в сторону приличия, шагнул вперед, оставляя на коврах грязную цепочку следов сорок третьего размера. Под руку подвернулся табурет. В ногах, когда ими командует хмельная голова, правды нет, пришлось присесть. Я был зол и немногословен:
-- Ты что ж, крыса канцелярская, мзду с коммерсантов вымогаешь. Коррупционер!
-- Но-но, -- завизжал Ануфрий. -- Попрошу не выражаться, ишь наглец, ковры помял, они персидские, конфискованы из последнего каравана Али Чебурек Бека.
-- Так и запишем, -- кивнул я, -- хороший букет набирается гражданин Ануфрий. Взятки, вымогательство, злоупотребление служебным положением, лет пять строгого режима гарантированно. Кстати забыл представиться -- следователь прокуратуры по особо важным делам. Начинаем производственную гимнастику -- ноги на ширине плеч, руки за голову, лицом к стене. Мамаша, пакуйте сыну вещички, дыба ждет.
-- Ой, сынок, -- завыла Радаиха, -- я ведь предупреждала! Новый камзол не одевай, все одно стрельцы сымут.
Ануфрий менялся на глазах. Из трех подбородков уцелело два, да и те заметно уменьшились.
-- А мож...
-- Нет. -- Отрезал я.
-- Тоды...
-- Не пойдет.
-- А если...
-- Вот это попробуй.
Таможенник перевел дух и кинулся за печку. Миг спустя материализовался около табурета с пачкой мятых купюр. В таких случаях принято возмущаться, что я и сделал:
-- Взятка должностному лицу при исполнении служебных обязанностей! Семнадцатая страница, пятый параграф снизу, четвертый абзац сверху, седьмая строка. Наказывается лишением свободы с конфискацией имущества, либо штрафом в размере двадцати рублей.
