Тост односторонний вышел, со Свирида, как с партизана, слова не вытянешь, одно радует -- Лёнькой здесь не пахнет. После третьего стакана бабка на печи заерзала, а когда бутыль опустел на половину, не выдержала старушка, слетела с нее спесь, как пух с тополя.
-- Вы что ж, окаянные, всю брагу выхлестать задумали!
-- Вот и проговорилась! -- Обрел дар речи старик. -- Спишь у края, притензиев не принимаю. Наливай Санька, такое чудо сотворили, бабка наперед меня разговорилась. Это ж обмыть надо. Победа в чистом виде!
-- Рано змей радуешься, я тебе покажу победу, старый хрыч! Не считается, оставь бутыль в покое и давай сызнова. Кто со своего места сойдет, али слово первый скажет, тот и проиграл!
-- Как это не считается! Саня рассуди нас, кто первый голос подал?
-- Супруга ваша, -- кивнул я Свириду.
-- Вот видишь Марфа, что человек говорит, он же не просто так, а свидетель!
-- Санюшка, милай, -- обратилась старуха к моей совести, -- а кто бровью первый повел, пальцами шевелить начал?
-- Ты, дед Свирид, -- признался я.
-- А причем здесь брови?
-- А притом, пень трухлявый, уговор был сидеть не шелохнувшись. Стало быть, ты и проиграл, рожа бесстыжая!
-- Нет, погоди...
-- Стоп! -- Рявкнул я. Хоть и принято считать, что милые бранятся -- только тешатся, я решил вмешаться. -- Из-за чего собственно весь сыр бор?
Дед Свирид уставился на Марфу, аки удав на лягушонку. Бабка ответила таким пламенным взором, что лавка под Свиридом чуть в пепел не обратилась. Того и гляди -- пожар учинят. Я кожей ощутил, как в горнице температура повысилась, не ровен час, ожоги по телу пойдут. Ух, и жгучая же у них любовь. Завидно.
-- Ты, Санечка, меня слухай, -- жаловалась Марфа. -- Этот радикулит недоделанный, -- вжик, смахнула полотенцем пыль с лысины Свирида, -- почитай каждый вечер первым на печь залезает и у стеночки пристраивается, а чуть солнышко заалеет, меня спихивает.
Дед Свирид приложился к кружке, утер усы и спокойно ответил:
-- И что с того? Ты, Александер, ей не верь. Ктой-то же должен по хозяйству шевелиться, вот и пихну раз-другой, но ласково, чтоб значит, глазки открыла, проснулась...
-- Ласково говоришь! Мерин объезженный! Опосля той ласки почитай до обеда косточки по полу в кучу собираю. Вот нынче залягу у стенки, а утром поглядим, как ты песок с половиц сметать будешь.
Дед от обиды поперхнулся. Сюда бы психолога хорошего, в миг бы порядок навел. Такие конфликты разводом пахнут. Но боюсь поздно, больно выразительно Марфа на бороду мужнину посматривает, того и гляди вцепиться. Что за жизнь, какой мир не возьми, везде нашему брату мужику достаётся. Как бы невзначай, я занял позицию между мужем и женой. Кровопролития мне здесь не хватало.
-- Санька, спасай! -- еле слышно выдохнул дед Свирид. Чуял -- еще немного и понесутся клочки по горнице.
-- Граждане, давайте обойдемся малой кровью...
-- Это как? -- не поняла бабка. -- Усы выщипать, а бороду не трогать?
-- И брови с ресницами тоже, -- кивнул я. -- Ничего не трогать, пусть растет, где посажено. Будем тянуть жребий.
-- Дай я его лучше за волосья потягаю, -- попросила Марфа.
-- Сказано жребий, значит жребий! -- хрипел супруг. -- Мечи Александер!
К великой радости старуха согласилась. Условия определили простые -- кому достается короткая лучина, тот с краю почивает, длинная -- барствует у стены. Роль третейского судьи выпала мне. Каюсь, возобладала мужская солидарность и, не особенно терзаясь муками совести, я обломал обе щепы, ведь первой тянула бабка.
-- Ну вот, -- облегченно вздохнул Свирид. -- Правда, завсегда справдится. Наливай Санька!
-- Больно-то не радуйся, через недельку сызнова попробуем. -- Проворчала старуха, подставляя стакан.
Через пол часа я еле стоял на ногах, пустая бутыль валялась под столом, а счастливые супруги, обнявшись, горланили песню.
Прощание затянулось, минут пять мы в пояс кланялись друг другу. Я был приглашен: завтра на блины, послезавтра в баньку, послепослезавтра на медовуху, а потом и вовсе поступило предложение -- остаться насовсем.
