- Проходите и докладывайте. У Льва Борисовича мало времени. Поэтому самое основное.
- Как скажете, - Богаченков сноровисто разложил привезенные документы. По результатам финансового анализа можно сделать как бы два вывода...
- А если без "как бы"? - желчно перебил Дашевский.
- Без "как бы" все равно два. Основной финансовой подпиткой, позволявшей расплачиваться со строителями и бурильщиками, была продажа конденсата за наличку.
- Так что, перестали продавать?
- Продают. И, похоже, больше, чем прежде. Только - почти все деньги теперь идут на сторону.
- То есть Фархадов обворовывает самого себя?
- Его самого обворовывают. Мы проверили покупателей. Среди них я нашел фирмы, которым конденсат продается ниже себестоимости. Не говоря о том, что огромная часть просто идет налево без оформления.
- Тогда о чем разговор? Если старик не способен проследить за собственным хозяйством, тем более надо уносить ноги.
- Не получится, - Коломнин почувствовал, что пора включиться: раздражение Дашевского достигло критической точки. - Нам нечего продавать. Залог - фикция. Продать буровые без земли невозможно. Переоформить лицензию нельзя: по закону о недрах передаче не подлежит. Но даже если бы вздумали размонтировать на металлом, на что потребовалась бы воинская операция, мы бы не успели.
Не дождавшись очевидного вопроса от президента, Коломнин кивнул Богаченкову.
- Потому что другие кредиторы тут же инициируют банкротво, - продолжил тот. - И все взыскания приостановят. Дело в том, что кто-то явно готовится к захвату компании.
- Кто? - Дашеский встревожился.
- Чтобы узнать, надо влезть в сердцевину, - Коломнин вернул внимание к себе. - Но в любом случае долги выросли не случайно. И сумма их такова, что в случае банкротства нас могут попросту отодвинуть от руля. А значит...
- Мы не вернем своих денег, - процедил Дашевский, багровея.
- Но, с другой стороны, все не так уж пасмурно. Богаченков и главный экономист "Нафты" Шараева - кстати, невестка Фархадова, подсчитали: если взять под контроль добычу и реализацию конденсата, ситуацию можно стабилизировать.
- Не крути. Что предлагаешь?
- Прологнировать кредит на три месяца при условии, что Фархадов согласится предоставить нам реальный контроль над предприятием. С поставщиками и буровиками подпишем протокол о сторнировании долга.
- И они на это пойдут?
- А куда им деваться? - удивился вопросу Коломнин. - Там же на триста километров в округе одна тайга. Месторождение - единственная возможность зарабатывать. И ради этого - будут ждать. А мы тем временем начнем выбивать долги из "Руссойла".
Дашевский поморщился, но смолчал.
Коломнин молча отобрал у Богаченкова графики и положил перед президентом.
- Если мы перекроем каналы для воровства, в течение этих месяцев можно будет достроить нитку. Конечно, проще было бы закрыть проблему дивидендами, но...- Коломнин кивнул на дверь, из-за которой как раз донесся звонкий, ухахатывающийся голос Андрюши Янко. - Вот такая ситуация: либо так, либо ничто.
- М-да, загнали в задницу, - пробурчал Дашевский, бегло просматривая расчеты. - Ладно, что делать? Давай организовывай встречу. Если старый упрямец примет наши условия, черт с ним, выходи на кредитный комитет за продлением - я поддержу.
И нетерпеливым движением головы потребовал освободить помещение. На Богаченкова все это время он демонстративно не обращал внимания.
Когда Коломнин проходил мимо, Дашевский пробормотал:
- Как только выкарабкаемся, Хачатряна, суку, вышибу.
И от предвкушения этого чуть повеселел.
- И Вас следом, - предсказал Богаченков, едва они вышли в коридор.
- Отец! - послышался срывающийся голос. В углу, спрятанный за лифтом, Коломнина поджидал Дмитрий. Богаченков тактично отошел в сторону.
- Я хотел объясниться, - сумрачно произнес Дмитрий. Искусанные губы его непрерывно подрагивали. - Я как бы виноват перед тобой. Но подставить не хотел. Так получилось...Мне было, как понимаешь, дано указание. Ты ж сам учил, что надо быть в команде. Потом, не тебя же на деньги выставили.
Решившись, он посмотрел на отца, наткнулся на желчное, неприязненное выражение.
