– К вам пришли.
– Кто? – спросил Колька.
– Вьетнамец. Представился Нгуеном.
– Я сейчас выйду, – с трудом проглотив слюну, сказал я и встал.
– Не торопись. На, пожуй, – протянул мне кусок сервелата полковник.
Я запихнул мясо в рот, провел жирным языком по губам, чтобы блестели, попытался изобразить на лице наглость и, жуя, пошел к двери.
Посреди зала, прижав к груди дипломат, стоял невзрачный азиат. Он был в турецкой дубленке, свитере и дешевых зимних ботинках на толстой подошве. Я даже разочаровался. Какой-то нелепый получился противник.
– Здравствуйте, – растянув рот как можно шире, сказал я. – Проходите, пожалуйста.
Нгуен улыбнулся мне как брату или папе или Хо Ши Мину и тоже поздоровался. У него был такой вид, будто он всю жизнь мечтал со мной увидеться.
Мы прошли в кабинет. Чебоксаров и полковник принужденно захохотали. Полковник махал руками и усиленно не смотрел в нашу сторону. Звезды на его погонах ослепительно блестели.
– Извините, – виновато сказал я, – у нас гости.
– Понятно, скоро Новый Год, – он говорил правильно и почти без акцента.
Мы сели. В паузе я рассмотрел собеседника. Это был курносый вьетнамец. Я раньше не очень сильно интересовался этим маленьким и храбрым народом, но мне всегда казалось, что курносость свойственна только славянам или каким-нибудь там финнам. А тут, поди ж ты. Его нос походил на блин, который с одной стороны очень сильно приподняли вилкой.
– Вы хотели со мной поговорить, – просвиристел он.
– Надеюсь, вы понимаете, что, если бы мы сами не собирались покидать это помещение, то вам никогда не видать договора аренды.
– Допустим, – он мне не поверил.
– Так вот, мы купили магазин в центре города, очень удачно, быстро и недорого. Это получилось неожиданно. Если бы мы знали, что подвернется такой случай, то не вкладывали бы в это здание денег. Посмотрите, какой тут ремонт. Шикарно?
– Неплохо, – согласился Нгуен.
– Ремонт очень дорогой. Мы хотим, чтобы следующие арендаторы, то есть вы, возместили нам хотя бы часть денег, потраченных нами на это великолепие.
– А где вы купили магазин? – сменил тему иностранец.
Я рассказал.
– Хорошее место.
– Нам бы хотелось получить деньги до переезда.
– Это невозможно. Это ваши отношения с заводом. Мы все равно будем тут все ломать. Мы построим рынок и снесем все перегородки. Нам ваш ремонт ни к чему. Можете уносить его с собой.
– Разве можно унести с собой обои?
– Нас это не касается.
– Тогда мы съедем только в марте.
– У нас есть договор и юристы.
– Если мы не захотим, ни какие юристы нас отсюда не выкурят.
– Зачем вам это?
– Хотя бы назло.
– Вы говорили, что собираетесь уезжать на отдых.
– Собираемся. Коль, покажи ему билеты.
Чебоксаров не растерялся, понял о чем речь, достал из портфеля какую-то разноцветную херню и уверенно помахал ей в воздухе.
У вьетнамца зазвонил сотовый телефон. Он извинился, поднес трубку к уху и произнес несколько гортанных звуков. Как только он прервал связь, дверь в наш кабинет резко распахнулась, и в нее вошел большой хмурый темноволосый молодой человек в длинном черном кашемировом пальто. Он внимательно осмотрел все вокруг, потом подошел к окну и остановился за спиной у полковника.
Следом за ним появился его двойник, только блондин. Он тоже внимательно осмотрел всех нас и остался у дверей.
Незнакомцы очень сильно походили на охранников или дорогих телохранителей.
Я подумал, что вот она и пришла наша погибель. Мы притащили на встречу какого-то занюханного полковника пенсионера, а вьетнамцы гигантскую шишку с охраной и фейерверками. Сейчас нам предъявят, мы утрем сопли и пойдем восвояси. Вот что делают деньги! Вполне возможно, что платить заставят нас.
Между тем, дверь скрипнула и появился еще один посетитель.
Хотелось бы мне посмотреть со стороны на свою пачу, когда я увидел гостя.
Я его даже сначала не узнал. И дело не в парадной форме, не в фуражке-небоскребе, как у штандартенфюрера СС и не в пугающе черных, как гравитационный коллапс, сапогах. У него лицо было другое. Неродное, властное и решительное.
– Здорово, бойцы, – рявкнул Макарыч, улыбнулся и распростер руки для объятий.
