После сигареты я вспомнил, что голоден. Чтобы не питаться в одиночку, я решил найти себе партнера. Хотел вначале позвонить Шамруку, но решил не искушать судьбу.
Зачем-то набрал номер жены, якобы для того, чтобы выяснить, нет ли дома чего-нибудь вкусненького. Она опять была недоступна. Наконец мой выбор пал на Спарыкина.
– Хорошо, что ты позвонил, – сказал полковник. – Есть новости.
– Давай пожрем у «деда».
– Минут через пятнадцать.
В кабаке я сел около рыбок и в ожидании полковника стал рассматривать аквариум. Аляпистые создания лениво порхали среди зеленых глистоподобных растений. Рыбы двигались отрешенно и независимо, но мне казалось, что все они косят выпуклыми глазами наверх, в ожидании корма
Что-то я распсиховался. Нужно взять себя в руки. Вот уже на ни в чем ни повинных рыбок накинулся.
– Барбусы, – сказал появившийся Спарыкин. – Я пробил вьетнамца, – он положил на стол ксерокопию фотографии с паспорта. – Нгуен Зуй, шестидесятого года рождения. Имеет российское гражданство. В восемьдесят шестом окончил наш сельхозинститут по специальности «пчеловодство». Женат на Марии Андрияновой, чувашке, уроженке села Сосновка. Трое детей.
– Что-то он больно молодо выглядит.
– А у вьетнамцев всегда так. Они стареют резко. Вроде бегает пацан – пацаном, потом хоп, уже старик.
– По этому поводу Макарыч, наверное, сказал бы, что маленькая собака всегда щенок. Или что-то типа этого.
– Макарыч мужик авторитетный, – Спарыкин развернул еще одну бумажку. – Я узнал весь их расклад.
У нас в городе всего четыре ням-няма, которые что-то понимают и хорошо говорят по-русски. Все они граждане России. Они не торгуют и не содержат торговых точек. Они выполняют представительские функции. Самый главный среди них – Шон. Он оканчивал юридический институт в Киеве, потом женился и переехал к нам. Этот Шон шарахается в самых высоких кругах – правительство, Облдума, «Госкомимущество», МВД и иже с ними. Шон отвечает за легализацию незаконных эмигрантов, подписание крупных договоров аренды, захват баз и прочее. Он имеет связи и ездит на шестисотом «мерсе».
Наш Нгуен рангом пониже. Он высматривает подходящие помещения, оформляет договора и поддерживает отношения с хозяевами. За каждый договор он получает определенную сумму и каждый месяц пару копеек в качестве аренды. Следующее звено это приезжие. Они никого здесь не знают, но имеют деньги. Именно на их фирмы заключаются договора. Эти парни ломают стены, делают косметический ремонт, превращают помещение в рынок и в свою очередь сдают его в аренду рядовым ням-нямам, которые вообще ничего по-русски не понимают и, чаще всего, не имеют никаких документов. За счет этих торговцев и держится вся пирамида. Вот, смотри: завод сдает помещение за двести рублей за квадрат. Правильно?
– Было сто пятьдесят, сейчас – двести.
– А какую площадь занимают ваши пять фирм?
– Полторы тысячи квадратов.
– Давай считать. Полторы тысячи умножаем на двести рублей – получаем триста тысяч. Триста тысяч в месяц забирает завод. Вьетнамец, который вложил бабки в ремонт, разбивает эти полторы тысячи квадратных метров на клетушки по шесть квадратов. Если убрать проходы, лестничные пролеты и бытовые помещения, то получается грубо – двести секций. Эти секции он сдает рядовым торговцам уже по пятьсот рублей за квадрат. Это недорого. Прилавки идут нарасхват. Получается, что каждый торговец платит в месяц три тысячи рублей. А их – двести. Значит, три на двести получается шестьсот. Шестьсот тысяч рублей собирает директор фирмы. Триста отдает заводу, чистый навар – триста штук. Или, по-другому – десять тысяч баксов. Пускай из этих десяти – штука уходит ментам, штука – директору завода, штука тем четверым, которые бегают по инстанциям, остается – семь. Тоже не плохо. Согласен?
– Сказка!
– Перейти из простого торговца в хозяина рынка – голубая мечта каждого вьетнамца. Причем, такая же эфемерная, как аленький цветочек. На самом деле, низшие слои зарабатывают копейки. Хоть товар и контрабандный, но навар все равно – копеечный.
– А кто давал взятку директору завода?
– Взятки дает Нгуен и два других вьетнамца, его уровня. Но, собирают они эти деньги опять таки с бойцов. Обычно хозяину, в нашем случае – Урожаеву, сразу покупают машину, а потом обговаривают ежемесячную сумму. Причем по всей цепочке идет обман. Нгуен берет с вьетнамца, на которого оформляется рынок, денег больше, чем отдает директору, а тот в свою очередь отыгрывается на продавцах. Вот так.
