– Спал.
– Пьешь?
– Нет.
– Пьешь. Пока.
Я положил трубку и закрыл глаза. Полчаса мне снилась Бритни Спирс в самых разных позах, потом сон пропал. Я прошел по всем комнатам, зажег свет. Полный срач. В зале у батареи валялся разбитый горшок с алоэ, вокруг разбросана земля. На кухне я включил чайник и открыл холодильник. Полки были пустыми, пахло плесенью.
Мне казалось, что я выспался, в животе барахталось чувство ложной бодрости, но я знал, как только кончится действие вина, опять накатит трясучка и отчаянная тоска. Я встал под душ и поднял руки вверх раскрыв ладони. По пальцам била теплая струя. Прощай, вонь.
У ног плескалось зеленое озеро, сверху со скалы на руки и плечи падал голубой водопад, вокруг пальмы и тропики, попугаи, птицы-носороги и туканы. Мечта. Я дал себе слово, что сегодня ничего, кроме сухого вина, пить не буду. Я еще не был готов ограничивать себя по дозе, этот этап я пройду завтра, сделаю вечером капельницу, а может, обойдусь снотворным.
Зазвонил телефон. Смыв шампунь, я отправился в спальню за трубкой, оставляя на паркете мокрые следы.
На том конце был мой товарищ и компаньон Колька Чебоксаров по прозвищу «Дальтоник». Он на самом деле когда-то был дальтоником, не видел синий цвет, но потом в драке сильно получил по башке и вроде как прозрел. На самом деле я до сих пор не разобрался с его дальтонизмом. А он не любит говорить об этом. Но кликуха осталась.
– Разбудил?
– До тебя уже постарались.
– У нас проблема. Горят склады на базе «Спорткульторга». Мне позвонил Гурылев, его охранник поднял с постели, вроде серьезный пожар.
– А наш сторож почему не звонит?
– Не знаю. Я набирал склад – длинные гудки. Может, что со связью.
– Раз не звонит, значит, все в порядке. При опасности нашел бы возможность сообщить.
– На всякий случай давай сгоняем. Ты как? Я мокрый.
– Вытрись, как следует, в машине досохнешь. Через пятнадцать минут буду.
Я вытерся и одел халат. В зале мне опять стало холодно. Я подошел к окну, чтобы закрыть форточку, наступил на землю, психанул, пнул горшок и ушиб палец. Убывающий месяц расхохотался над моей гримасой и бросил в меня из-за стекла пригоршню звезд.
Отыскав фен, я подошел к зеркалу. С той стороны смотрел человек, для которого слово счастье – пустой звук.
– Это не я, – сказал я и не стал сушиться.
Прежде чем Колька позвонил мне из машины и сообщил, что он у подъезда, я оделся, выпил кружку чая и перелил во фляжку двести грамм вина из второй бутылки.
Чебоксаров ездил на черном семилетнем «мерседесе». «Мерседес» был очень понтовым, со всеми прибамбасами, имел сто сороковой кузов и внешне ничем не отличался от шестисотого. Никто бы никогда не догадался, что Колян отдал за него всего восемнадцать штук бакарей.
В машине орало радио. Вначале играла попса, а потом истеричный диктор начал рассказывать о том, как наш губернатор ездил в Москву на прием к Путину. Это преподносилось, как событие первостепенной важности, типа взятия Сталинграда или открытия лекарства от рака. Журналист говорил о нем таким тоном, что всем было ясно, уж теперь-то мы заживем! Женский голос поведал нам, что когтистые руки московских олигархов в лице миллиардера Пичугина тянутся к нашей области, для того чтобы разворовать народное богатство. Якобы осталось еще совсем немного и вся наша химическая промышленность и нефтепереработка окажутся в лапах международных аферистов и денежки вместо карманов трудящихся начнут уплывать за границу на оплату Пичугинских яхт. И только благодаря смелости и отваге нашей областной администрации и лично губернатора мы все еще не превратились в рабов проклятых капиталистов. Я выключил приемник, потому, что еще немного, и от этого шума в моей голове мог произойти атомный взрыв.
– Жвачка есть? – спросил я.
– Нет, – он подозрительно посмотрел на меня. – Шалишь?
– Полторы недели не просыхаю. Как отправил своих девок в Индию, так и бухаю.
Дальтоник хотел сказать что-то умное, потужился, но так ничего путного и не придумал.
Вокруг было пушисто и сказочно. Мы плыли в полной тишине, на трассе никого, лишь фонари на обочине словно бакены. Около ночного киоска я попросил Кольку остановиться.
